в которой Тэсса видела его спящим.
На столе рядом с ним, закинув ногу на ногу, сидела Фанни в коротеньком оранжевом платье. Она буквально излучала игривость и веселье.
– Прогуливаешь работу? – недовольно бросила Тэсса, остановившись в дверях. Фрэнк за ее спиной тоже притормозил, и она спиной ощущала исходивший от него жар.
– Ну что может случиться в нашей деревне, дорогуша, – беззаботно отмахнулась Фанни. – Такая дыра, право слово, – и она захлопала в сторону Холли накладными ресницами.
Он немного трусливо отодвинулся.
– Доброе утро, – заулыбался с некоторым облегчением. – Из моей спальни потрясающий вид – прямо на море. Проснувшись, я ощутил необыкновенный приступ вдохновения. Я уверен, что создам здесь истинные шедевры!
– День уже, – проворчала Тэсса, поднялась на второй этаж, сняла мокрое платье и нацепила на себя майку со спортивными штанами. С полотенцем в руках она вернулась на кухню и протянула его Фрэнку.
Тот уже пересел на табурет рядом со столом и сверлил Холли фирменным неприязненным взглядом.
– Признаться, – завороженно уставившись на крапинки на карей радужке Фрэнка, говорил Холли, – постоянным секретом моей работоспособности является целибат.
– Что? – охнула Фанни.
– Недотрах, – перевела Тэсса. Она сунула нос в кастрюльку на плите, восхитилась тем, как там все булькает и кипит, голодно дернула носом и стащила кусок морковки с разделочной доски.
– Потерпи еще двадцать минут, – голосом, которым разговаривают взрослые с малышами, проворковал Холли. – И не просто недотрах, а полное отсутствие секса!
– И давно? – дрогнувшим от ужаса голосом пролепетала Фанни.
– Пятнадцать лет, – с достоинством ответил Холли.
– Что, даже не дрочишь? – с невольным сочувствием заинтересовался Фрэнк.
– Нет, нет, ничего такого. Однажды я был счастливо влюблен, предавался всем плотским утехам и не написал за год ни одной картины!
– Вот кошмар, – ужаснулась Фанни. – Стоит ли искусство подобных жертв?
Холли оторвал взгляд от Фрэнка и укоризненно цокнул языком, отправляя грибы в кастрюлю.
– Искусство стоит всего на свете, милочка. Созидание – вот единственный смысл человеческого существования.
– Смысл моей жизни – это наказание и разрушение, – не согласилась с ним Тэсса, – мы, инквизиторы, к созиданию плохо приспособлены.
– Инквизиторы? – удивился Холли. – При чем тут вообще инквизиторы.
– Тэсса Тарлтон, – ткнула она себе в грудь, – великий инквизитор, наславший безумие на Лондон.
Холли покачнулся. Фрэнк от него отодвинулся.
– Какая гадость, – простонал Холли, метнулся к раковине, и его вырвало.
Отшельник Эрл сложил газету и, шаркая ногами, поплелся на кухню, чтобы заварить себе чая.
Новичок со страшным взглядом не произвел на него особого впечатления
