о том, что и сам в тот вечер рыдал как дитя.
– Как ты думаешь, что случилось сегодня с Фанни? – перевела тему Камила.
– О, что угодно, – мягко рассмеялся Кевин, – ты же знаешь, какая она.
– Зря Тэсса Тарлтон дала ей жилье и работу, – поморщилась Камила, – глядишь, Фанни и не задержалась бы здесь надолго.
Кевин изумленно уставился на нее. Для него Нью-Ньюлин стал безопасным убежищем, и он верил в то, что и для других тоже.
– Ты ведь не всерьез это говоришь! – воскликнул он расстроенно.
– Боже, – досадливо воскликнула Камила, не желая ссориться с Кевином, – ну, разумеется, нет. Фанни ведь такая милая!
Он сделал вид, что не заметил ее сарказма.
Стоя на коленях перед дохлыми курицами, Тэсса старательно принюхивалась.
– Гадость, – оценила ее усилия невыносимая Бренда.
Сварливый Джон Хиченс топтался здесь же, во дворе дома Бренды, где одиннадцать мертвых тушек рядком лежали на траве.
Он уже раз пять сообщил о том, что не имеет к этим трупикам ни малейшего отношения, и если бы он действительно хотел кого-то отравить, то выбрал бы себе цель покрупнее, – и при этом весьма выразительно поглядывал в сторону своей сердитой соседки.
– Вы правы, – произнесла Тэсса, выпрямляясь. – Это не отравление.
– Как это не отравление? – оскорбилась Бренда. – От чего еще они могли умереть все скопом?
– Принесите мне, пожалуйста, нож, – попросила Тэсса, игнорируя ее клокочущее возмущение.
– Нож? – Бренда буквально раздулась от гнева. – Может, вам еще ружье принести? Я не держу дома оружие, хотя, кажется, пора начинать.
– Обычный кухонный нож, – терпеливо объяснила Тэсса, – я же не прошу у вас мачете!
– Ах, такой нож, – Бренда обожгла Джона взглядом, преисполненным презрения, и пошла в дом.
Джон немедленно двинулся в наступление:
– Эта женщина несет полный бред, Тэсса. Для чего мне убивать ее кур? Да я даже ради супа не смог бы прирезать ни одну из них!
Он был высоким и худым, а волосы у него росли клочками – клочок на голове, на бороде, в носу.
Бренда была вдвое ниже и вдвое шире его.
– Мы во всем разберемся, Джон, – ответила ему Тэсса.
Всякий в Нью-Ньюлине знал, что сварливый Джон любит всех созданий божьих, кроме людей. Он был из тех любителей природы, кто даже комара не мог прихлопнуть.
Нет, пакости Джон делал исключительно себе подобным.
Вернулась Бренда, осторожно держа кухонный нож в руках с таким видом, будто несла бомбу.
– Ради бога, Бренда, – рассмеялась Тэсса, взяла у нее нож и одним сильным ударом разрезала куриную тушку на две половинки.
В жарком летнем воздухе потек сладкий запах крови.
Более крупному существу достаточно было бы нанести всего лишь надрез, но что взять с курицы.
Тэсса
