style="font-size:15px;"> И, что самое ужасное, Маша ничего не хотела с этим делать. Она устала. Невыносимо, жутко устала каждое утро выслушивать бесконечные придирки мужа, его вечное недовольство всем на свете и – самое страшное – равнодушие, абсолютное равнодушие к ней…
– Ма, – позвала дочь, – ты ещё дома?
– Да, доченька, сделать тебе кофе?
– Нет, мамуль, я взрослая девочка, и сделаю сама, и себе, и тебе! Иди собирайся лучше, а то на работу опоздаешь
Мария не могла налюбоваться дочкой. И в кого она такая: и умница, и красавица, а главное – необыкновенно смелая и решительная. Сама Маша никогда такой не была. Воспитанная в семье интеллигентов старой закалки, женщина никогда бы не посмела перечить родителям, а тем более – мужу. Даже подруги вили из неё верёвки, правда, для её же блага. Они всегда таскали её с собой по многочисленным бутикам, салонам, выставкам. До замужества Машка никогда не придавала особого значения модным вещам и моде – в принципе. Да и скромная зарплата родителей никогда этого не позволяла. С детства Мария была приучена тщательно следить за собой, но одевалась очень скромненько, хоть и до педантичности чистенько и аккуратненько. Когда вышла замуж за Стаса, начинающего бизнесмена, Галя с Алькой сразу взяли её в свои цепкие ручонки – и привили ставшее давно неотъемлемой частью её естества чувство стиля. Сейчас она одевалась, как говорили подруги, – с чувством, с толком, с расстановкой. И выглядела бы Маша на все сто, если бы не была зажатой, какой-то закомплексованной женщиной, полностью соответствующей своему возрасту. С этим Галя с Алькой тоже боролись-бились, но пока как рыба об лёд. Прибегали даже к довольно нетрадиционным методам – дразнили подругу «Людмилой Прокофьевной, которая никак не может выйти из образа мымры». Машка сначала обижалась, потом нет, потом опять обижалась, но не менялась. Даже собственная дочь не давала ей покоя, периодически цепляясь с одним и тем же: «Мама, ну ты же красивая баба! Расправь плечи, распусти волосы, одень мини – тряхни стариной!» Мария сердилась, ругала дочь, но продолжала ходить с зачёсанными назад и собранными в пучок волосами, с наглухо застёгнутыми пуговицами почти до самого подбородка. И даже брюки носила мешковатые, чтобы не дай Бог её формы не были выставлены на всеобщее обозрение.
А формы были ого-го. Не одна двадцатилетняя девчонка позавидовала бы!
– Мамулька, иди, кофе готов! – пропела дочь, – садись, поболтаем минутку, а то я очень спешу! Дел невпроворот!
– И откуда в тебе столько энергии? – Мария нежно посмотрела на дочку. – Я никогда такой не была!
– Потому что не хотела! – ответила Лена, молниеносно поглощая бутерброды, – ты у меня такая классная, супер просто! Но, понимаешь, не хватает тебе какой-то искры, что ли? Только не обижайся! Всё, пока-пока, я побежала!
И упорхнула. «А за что обижаться? – грустно подумала Мария, – Если ты права! Вот и папа наш раньше точно также говорил, а сейчас… а сейчас он меня просто не замечает…»
Женщина даже
