Значит, креститься надо. Правда, поможет мне это мало, ибо в Бога я не верю.
Лена прижалась ко мне. Я, конечно, мог это проигнорировать, но она тёрлась об меня, словно кошка.
– Чего это ты трёшься? – спросил я наконец. – Я же мокрый. Об меня нельзя согреться.
– А кто сказал, что я греюсь об тебя? – спросила Лена тихо. – Может, я тебя наоборот согреть пытаюсь. Ты так промок…
– Тут мне поможет только тёплый душ. Тебе он, кстати, тоже не помешает.
– Ой, а ты прав… – Она начала шарить в карманах пальто. – Надо такси вызвать.
– Сейчас такси дорогое. Дождь же. Пешком дойдём.
– Но… Я же живу в другой стороне.
– А где?
– На улице Ленина.
– А, так это далеко. Ко мне ближе.
– Ты… приглашаешь меня к себе?..
– Только на одну ночь. У меня кресло раскладывается, ты на нем спать будешь.
– А разве сестра твоя не расстроится, что какая-то пьяная тётенька придет к вам домой?
– А я покажу на тебя и скажу, что такой быть не надо. Живой пример, так сказать.
Лена засмеялась.
– Ты такой смешной иногда…
– Да тебе всё смешно, что я ни сделаю…
– Неправда… Есть в тебе что-то, что мне нравится…
Тут я заинтересовался.
– И что же?
– Ты милый.
Я слегка опешил, но виду не подал.
– А ещё симпатичный с виду, хотя тебе не помешало бы побриться. – продолжала Лена. – И ты так о сестре переживаешь. И домой меня приглашаешь дождь переждать, хотя я тебе столько плохого сделала. Душа у тебя добрая.
Я опешил ещё больше, и на этот раз скрыть это не удалось. Я, заикаясь, ответил:
– Ничего себе. Прямо-таки комплиментами рассыпалась. С чего это вдруг?
Лена немного помолчала, а потом вполне внятно ответила:
– Я люблю тебя, Сашенька.
Тут я уже не опешил, а знатно так охренел. Лена меня любит? Она так просто мне призналась? Конечно, разум говорил, что она пьяна, а потому может сказать что угодно, но сердце бешено билось и не могло остановиться. Наконец, я успокоился и сказал:
– Спасибо…
Почему «спасибо»? Сам не знаю.
– Ладно, пойдём домой, а то ещё больше намокнем. – сказал я, и мы поплелись под зонтом в сторону моего дома.
Пока мы шли, она молчала, подчас засыпала, а я поддерживал её. И всё это время я думал о её словах. Она меня любит? Ещё и обратилась как ласково: «Сашенька». Я думал и пытался понять: стоит ли ей рассказывать об этом утром, когда она протрезвеет? А потом мои мысли переключились на то, как дать ей опохмелиться утром. Я же сам не пил, отец тоже, поэтому я не знаю ни одного способа для опохмела – просто не было нужды узнавать. Потом решил, что в интернете на месте узнаю, а сейчас надо домой доковылять.
Пришли
