время чувствовалось, что она зажата обстоятельствами, и возможно, винит себя в том, что мало чем может помочь дочери.
– Мне надо с ней встретиться. По меньшей мере, она должна попасть ко мне на приём. Вы же понимаете, что дистанционно такие вещи не вылечиваются.
– Я за этим к вам и пришла, то есть попросила встречу. Но как это сделать? Она ни за что не согласится идти к психоаналитику на приём. Это практически невозможно. Понимаете, я готова на многое, ну, то есть я готова заплатить любую сумму. Может быть… Мы хотим, чтобы вы взяли её в стационар, к себе под полное наблюдение и убрали у неё компьютер.
– Но она же взрослый человек, – попытался возразить Артём.
– Я на многое готова пойти, доктор. Компьютерная зависимость – это, конечно, не героин, но эта ужасная зараза разрушает личность моей дочери, у которой психика и так на грани. Никакие сиделки справиться с ней не смогут. В Турцию она ехать отказывается. Я очень на вас надеюсь, доктор. Мне рекомендовали вас, как очень талантливого специалиста.
– Вы хотите госпитализации, я правильно понял?
– Да, в отдельной палате, конечно. Ну, всё-таки у вас же частное отделение, хоть и в государственной больнице.
– Вся сложность положения ещё и в том, что у нас практически нет мест, вы же говорите чуть ли не о завтрашнем дне.
– Доктор, вопрос оплаты вашего труда не обсуждается.
– Я завтра в двенадцать позвоню, раньше, думаю, не успею всё уладить.
– Мне уже стало легче, спасибо большое. И да, вот ещё что… – Мария взяла с низенькой подставки, стоявшей рядом с её креслом, свою сумочку, подержала в руках, как бы замешкавшись, потом открыла и через мгновенье положила перед Артёмом компьютерную флешку, – это записи Лилиных разговоров и переписка с Киром. Всё, что нам с мужем удалось достать из её компьютера. Очень маленький фрагмент. Она всё стёрла. Нам кажется, это может вам пригодиться.
ГЛАВА 3. Рисовая каша
Открываю глаза и вижу незнакомый белый потолок со светящимися лампами. Я лежу на больничной койке, рядом тумбочка, дальше письменный стол, стул, кресло. Смотрю на себя – я в своей пижаме, которую терпеть не могу, потому что верхняя часть застёгивается на пуговицы, и меня это бесит. На тумбочке стоит бутылка воды и стакан. Открываю бутылку, наливаю воду в стакан и жадно пью.
Где это я?
На полу вижу новые тапочки, на спинке кровати висит халат, тоже мой, из мягкого трикотажа с атласным поясом, который мне мама привезла из Турции.
Сажусь на кровати, опускаю ноги, влезаю в тапочки, встаю. Голова немного кружится. Прохожу в туалет: унитаз, биде, раковина, душевая кабина, на вешалках висят белые полотенца. Выхожу, дёргаю входную дверь – закрыто. Можно, конечно, постучать и поорать, но лучше сначала осмотреться повнимательнее и понять хоть как-то, что со мной происходит, куда меня привезли и, главное, зачем.
Судя по тому, что мне положили домашние вещи, меня увозили из дома с согласия родителей.
Подхожу
