будем ждать марта в этом году, – сказал профессор. – Есть только одна проблема: что мы будем делать с Тимьяновым в феврале?
– Лично мне ничего не надо, – ответил бывший пёс, – я приспособил к себе нашу Фильку. Отличная игрушка на весну.
– Вы в отношениях с игрушкой? – профессор едва не поперхнулся коньяком.
– А что тут такого? У меня по крайней мере хоть кто-то есть. Чего не скажешь про Мурчану. А впрочем, я знаю, с кем она теперь будет.
Тимьянов ехидно посмотрел на Тонкостена. Доктор порозовел и выбежал из столовой. Ему неожиданно стало плохо. Мурчана в ярости схватила со стола бутылочку дорогого коньяка и разбила её о голову Тимьянова. Тот без чувств грохнулся на пол. Мурчана шипела с покрасневшим лицом. А профессору сделалось от всего этого происшествия невероятно смешно.
– Отличная идея, господин Тимьянов! Я был бы не против, чтобы наши возможности совпадали с нашими желаниями.
В это время вернулся Тонкостен. Лицо его было смешным и бледным.
– Профессор, там из домоуправления пришли. Говорят, опять вас хотят видеть.
– Чёрт знает что такое! Совсем они не вовремя – Тимьянова-то вырубили. А так ничего интересного!
Неожиданно Тимьянов очухался.
– Я в полном порядке, – заявил он. – Впустите господина Блоднера, сейчас посмеёмся над Мурчаной.
Далее все пошли в гостиную. До того, как Зина открыла входную дверь, больше не произошло ничего интересного за исключением того, что Мурчана дала злобную пощёчину Тимьянову.
– И это только начало, – сказал профессор.
Блоднер знакомится с Мурчаной
Мурчана вместе со всеми вышла из столовой. Проходя мимо операционной, мельком заглянула туда. Узкий операционный стол был окровавленным, непонятно почему. Мурчане сделалось не на шутку страшно: что если профессор сделал с ней и с Тимьяновым ещё что-нибудь? Конечно, Мурчана больше всего на свете хотела придушить этого пса в человеческом обличье, но всё же он физически ничего дурного ей не сделал.
Когда она пришла в гостиную, на неё неожиданно набросились пациенты профессора. Она сразу поняла, что женщина является пациенткой, поскольку профессор, в это время сидя в кресле, схватился со вздохом рукой за голову.
– Милочка, вы такая красивая, сколько вам лет?!
Мурчана в недоумении застыла. По-кошачьи ей было несколько месяцев, но как это сказать женщине?
– Три месяца ей, сударыня, – хихикая, ответил Тонкостен.
Женщина удивлённо уставилась на Мурчану.
– Ей двадцать один, – сказал Максим Максимович.
– Ну ничего себе, – сказал Тимьянов. – Поняла, девушка? Старых нужно уважать. Мне двадцать восемь лет.
– Но позвольте, господин Тимьянов, старшие не бьют младших.
– Ой, да что вы знаете о стариках, – сказал Тимьянов.
– Вам,
