находится на расстоянии получаса, а город – в часе ходьбы от лесничества. Это совершенно не подходит, так как ты не можешь бегать в такую даль по скверной погоде, которая часто бывает у нас.
Вследствие этого моей старой домоправительнице Сабине, родившейся в соседней деревне, пришла в голову весьма нелепая мысль. Старый замок Гнадек, «блестящее» наследие покойного фон Гнадевица, находится близко от нас. Сабина, будучи еще молодой, что, кстати сказать, было более четверти века тому назад, служила горничной у Гнадевица. В то время новый замок еще не был достроен, и в нем не хватало места для множества гостей, приезжавших каждый год для большой охоты. Тогда немного приводилось в порядок так называемое «среднее здание» замка Гнадека, это была, вероятно, какая-нибудь постройка, соединяющая два флигеля главной части замка. Сабине приходилось стлать постели и проветривать эти комнаты, причем у нее всегда уходит душа в пятки от страха. Ну, да это на нее похоже, потому что в ее голове целый ворох всяких страшных сказок о ведьмах и нечистой силе, хотя в остальном Сабина – очень порядочная женщина и держит мое хозяйство в образцовой чистоте. Она уверяет, что это среднее здание еще не могло прийти в полное разрушение, потому что в то время было в довольно хорошем состоянии. Возможно, еще удастся устроить там сносную квартиру для тебя и твоей семьи. Но, может быть, твоим детям будет страшно жить в этих дряхлых стенах?
Ты знаешь, как я злился на завещание «блаженной» памяти господина фон Гнадевица, а потому никак не мог заставить себя пойти посмотреть эту развалюху хотя бы только один раз. Однако после уверений Сабины один из моих лесников должен был вчера влезть на дерево, чтобы заглянуть в это совиное логово. Он сказал, что там черт ногу сломит – так все заросло. Тогда я сегодня утром отправился в городской суд. Однако там без доверенности твоей жены ключей не выдали и вообще вели себя так, будто в этой старой развалине хранятся невесть какие сокровища. Никто из тех, кто в свое время накладывал печати, не мог сказать мне, что делается в доме, потому что все они предусмотрительно туда не входили из боязни, что какой-нибудь потолок пожелает обрушиться на их мудрые головы, и ограничились тем, что налепили на ворота дюжину печатей с ладонь величиной. Я очень хотел бы осмотреть все это вместе с тобой, а потому решайся скорее, забирай своих и собирайся в путь…»
Тут Елизавета опустила письмо и, затаив дыхание, устремила горящий взор на отца.
– Ну, что же ты решил, дорогой отец? – задыхаясь, спросила она.
– Мне довольно тяжело сообщать тебе свое решение, – серьезно проговорил он, – потому что я ясно вижу по твоему лицу, что ты ни за что на свете не согласишься променять прекрасный шумный Б. на лесное уединение. Но несмотря на это, ты должна узнать, что вот там, на столе, лежит уже запечатанное в конверт мое прошение князю Л… Однако мы готовы принять во внимание и твое желание, а поэтому согласны оставить тебя здесь, если ты…
– Если
