форме. Врач подтвердил, что без амбулаторного лечения и, учитывая, его физическое состояние ему осталось жить несколько месяцев.
Мамонтов плюхнулся в кресло. На толику секунды Голованов успел взмолился, чтобы оно развалилось.
– Продолжай следить за его перемещением. Видимо, решил нагуляться перед смертью. Докладывай об изменениях.
Голованов с трудом победил порыв организма выбежать из кабинета.
– Геннадий Петрович, я досконально изучил его досье и сделал вывод, что есть вероятность его обращения в иностранные спецслужбы или даже в прессу. Если…
– Поверь мне Голованов, – перебил Мамонтов. – Когда он знал важные государственные тайны, ты еще титьку у мамы посасывал. Сейчас ему нечего им сообщить.
Голованов задрожал. В голове возникли обрывки воспоминаний: уроки по контролю за эмоциональным и физическим состоянием в стрессовой ситуации. Он убрал руки за спину и растопырил пальцы. Сухожилия напряглись до предела, снимая с мозга стрессовую нагрузку.
– Он может рассказать о письме и заложенной бомбе. Мы же никуда не сообщили. Я боюсь, нас обвинят, что не среагировали на потенциальную террористическую угрозу, а также допустили побег за границу человека, обладающего сведениями о государственной тайне. Очевидно же – он сошел с ума. Кто знает, что он там наговорит журналистам. Даже если соврет, потом будет сложно опровергнуть. Я… – он сделал неловкую паузу, собираясь с силами перед решающим рывком – Я считаю, его нужно задержать.
Голованов по-лакейски выпрямил спину.
Мамонтов сделал глубокий глоток. Желудок зажурчал неприкрыто громко. Ни капли, не смутившись он погладил себя по отвисшему пузу.
– Кто ближе всех из оперативников?
Голованов мгновенно представил в голове секретную карту расположения оперативных сотрудников в Европе. Ему захотелось соврать все что угодно, лишь бы не произносить это ненавистное имя.
– Волк, – выдавил Голованов. – Но завтра он должен вылететь в Париж.
Мамонтов задумался и поглядел на календарь. Эти секунды показались Голованову вечностью.
– Ничего, перенесет. Пусть перехватит его и допросит. Дальше работает по ситуации.
Голованов понял, что момент настал.
– Геннадий Петрович. У Волка серьезная задача в Париже – завтра намечена встреча с Оливье Мартелом. Ему незачем отвлекаться на такие мелочи. Я изучил все досье и операции Лиса. Я хотел бы сам поехать.
Мамонтов замер на глотке. Голованов впервые увидел взгляд, о котором ходили бесчисленные слухи среди коллег. Он почувствовал себя маленьким мальчишкой, попавшимся отцу с недокуренной сигаретой.
– Ты меня не понял что ли? Волк!
– Так точно. Понял.
Если бы у него сейчас был при себе пистолет, он бы выпустил целую обойму в этого жирного ублюдка.
Голованов
