тебяв самом центре шара земного,
глубже любых ископаемых тварей,
глубже любой самой древней могилы
и ада библейского.
Будем тебя вспоминать,
говорить и любить.
И с каждого нашего слова
ты будешь крутиться
со всей своей яростной силы,
будешь вращать нашу землю,
чтобы на ней пели птицы,
деревья цвели.
Ведь должен быть кто-то,
должен же кто-то,
должен же быть
хоть кто-нибудь
крайний,
последний,
невольно назначенный
осью Земли.
Ноябрь 2009 г.
Колыбельная без слов
Молчи. Слова придуманы для тех,
Кто ищет то, что не было потерей.
Молчи, и ты услышишь тихий смех
В молчаньи притаившихся мистерий.
Усни и стань подобна тишине
В своей недостижимости прелестной.
Стань бесконечной, стань незримой бездной,
Стань тем, что было заперто во мне.
Вначале было слово. Но сейчас
Не время для начала. И для нас
Теперь открылась тайна тишины.
И я молчу. Я забываю имя
И слышу, как под веками твоими
Несмело бьются запертые сны.
Под веками, дрожащими слегка,
В твоем подкожно-теплом запределье,
Так медленно и тихо, как рука,
Бессовестно лежащая на теле.
В тебе. В твоем беспамятстве. Внутри.
И лапками пушистыми стучатся,
Рисуют на тебе картины счастья,
Рассказывают сказки. Посмотри,
Как неподвижна эта тишина,
И как она правдива и сильна,
И сколько в ней сокрыто наслаждений.
Теперь – ни слова. Слушай эти сны.
Они не лгут. Их доводы верны:
Там, где нет слов, не будет и сомнений.
Ноябрь 2009 г.
Сон Мюнхгаузена
Мюнхгаузен спит, и его истончавшая кожа
Настолько прозрачна, что можно увидеть отсюда,
Как тянутся нити его разноцветных сосудов.
Скажи, если вспомнишь, – на что это было похоже?
Застыли усы на отметке без четверти девять.
Лицо неподвижно молчит – значит, сон его крепок.
Не бойся, когда оно станет, как гипсовый слепок.
Мюнхгаузен спит. Но Мюнхгаузен знает, что делать.
Он знает, что Смерть – не старуха, на вид ей лет сорок;
Совсем не костлява, лицо её толсто-румяно,
Ладони и пальцы привычно потеют в карманах,
Когда под сирену кого-то увозят на скорой.
Возможно, она продавщица мясного отдела
(Как минимум, очень похожа, но дело не в этом).
Мюнхгаузен спит. Майским утром, как раз перед летом
Мы видим, как сны проникают в прозрачное тело,
Как кожа становится зеркалом, зеркало – кожей,
И в зеркале кто-то усталый, небритый, заросший.
И если проснешься – и если ты только проснешься —
Скажи,
