и суетливый, как будто куда-то торопился.
– Мне ладанку. Вот эту, на веревочке, – недовольно буркнул он и ткнул пальцем в стекло.
Я достала ладанку и подала ему, а он протянул мне тысячную купюру. С такими крупными деньгами ко мне обычно никто не приходил. Сдачи, естественно, тоже быть не могло. Даже если выгрести всю мелочь. О чем я и сказала покупателю, но он потребовал сдачи.
Я достала все имеющиеся деньги, которые были, и принялась отсчитывать, хотя точно знала, что на сдачу все равно не хватит: ладанка стоила шестьдесят пять рублей.
– Чего ты мне мелочь суешь? – грубо сказал мужчина. – Бумажные давай!
– У меня нет столько бумажных. Только мелочью могу, – потупила я взор, как школьница, которую отчитывал строгий учитель.
Подошли другие покупатели и попытались заглянуть через плечо этого мужчины, который закрывал весь обзор. Мужчина занервничал еще больше, но все сотни и десятки сгреб себе в карман.
Когда оказалось, что мелочи на сдачу все-таки не хватит, я спросила у него:
– Может, вы разменяете деньги, а потом придете за ладанкой?
Он одарил меня презрительным взглядом и, схватив свою купюру, зашагал прочь.
Обслужив еще двух покупателей, я наклонилась, чтобы аккуратно разложить деньги в коробочке, в которой хранила бумажные купюры. Я чуть не потеряла сознание: она была пуста!
Схватившись за край прилавка, чтобы не упасть, я боролась с рыданиями, готовыми вырваться наружу.
Мужчина не взял ладанку, но забрал свою тысячную купюру, а также всю сдачу, которую я ему отсчитала!
Волна злости на него и жалости к себе захлестнула меня с головой.
«Какая же я дура, – с досадой прошептала я. – Как можно быть такой тупой!»
Вот так. Бог наказал меня при первой же возможности. Я это сразу поняла. Знала же, что нельзя обманывать людей. Тем более среди икон святых, смотрящих на меня со всех сторон. Но соблазн был слишком велик…
Надо бы на этом остановиться, но нет: мой мозг усиленно заработал, соображая, как выкрутиться из этой ситуации. Я обманула себя почти на треть своей зарплаты!
До самого вечера я надеялась, что у мужчины проснется совесть, и он вернется и отдаст деньги. Но куда там! Если уж у меня совесть дремала, то об этом грубияне и говорить нечего.
На следующий день матушка привезла немного товара, в том числе и серебро. Среди украшений я приметила довольно толстую цепь из червонного серебра, чья цена меня приятно удивила: всего-навсего девятьсот пятьдесят рублей, хотя выглядела на все пять тысяч.
Какая удача! Вот на ней я и выкручусь, решила я, подрисовывая перед девяткой единичку. Теперь цена ее была одна тысяча девятьсот пятьдесят рублей.
«Самое главное, чтобы кто-нибудь купил ее до следующей ревизии», – подумала я.
Мне повезло.
