все благополучно. Спиртное, похоже, на меня сегодня вообще не подействовало из-за адреналина и потрясения. Выпей я столько в обычный день, давно бы свалилась.
Ловлю себя на том, что поднимаюсь по лестнице.
По извилистой тропе
ножки весело стучат:
там, в Дрыхляндии, нас ждут,
в девять лошади умчат…
Так в детстве мама уговаривала меня лечь спать. Она все превращала в забаву.
Притянутая невидимой силой, я оказываюсь в ее спальне. Одеяло смято, словно она встала в спешке и еще вернется, чтобы его поправить. Я будто шпионю, подглядываю. Стоя перед зеркальной дверью гардеробной, я рассматриваю свое отражение.
Отекшее лицо похоже на сюрреалистическую маску глубокого горя. Покрасневшие от слез серые глаза, такие же, как у мамы, кажутся чужими. Упрямые завитки волос выбились из-под ленты, напоминая растрепанный к концу дня каштановый хвост школьницы.
Я нажимаю на зеркальную дверь, и она распахивается. Стекло все еще хранит мамины отпечатки пальцев, словно размазанную паутину. Я вхожу в гардеробную, и меня манят запахи детства: надежность, тепло и любовь. Они вплетены в ткани и витают в воздухе.
Аромат духов, чистого белья и замши. Перчатки, ремни, жакеты. Шифон, пыль, шелк. Элегантные коктейльные платья, шикарные – до пола, тафта, атлас, бисер. Стразы блестят, блестки дрожат. И я дрожу.
Кроваво-красные, канареечно-желтые, чернильно-синие цвета…
Радуга.
Новые вещи с бирками и те, что в шуршащем целлофане из химчистки. Наряду с изношенными, милыми сердцу… такими милыми.
Море, море одежды. Деревянные вешалки, крючки, застежки, молнии. Звон брошей и винтажных клипс, хранящихся в старой французской жестянке из-под печенья. Я их перебираю, закрываю застежки, закрываю глаза.
Вспоминаю, как меня поймали в шляпе с перьями, в больших для моих маленьких ножек туфлях на о-очень высоких каблуках, с размазанными по детскому личику помадой и тенями для век. Как мама смеялась! Я часто играла здесь в прятки, укрываясь юбками, и клацанье металла по рейке выдавало меня с головой.
Она пела, зарываясь носом в мои волосы, вдыхая аромат осеннего солнца и пота. Укоризненно щелкала языком при виде пятен от травы на английской белой вышивке. Я стою среди этих пустых оболочек, и разбор вещей кажется непосильной задачей. Сегодня я не могу за него приняться. И еще долго не смогу.
Собравшись уходить, натыкаюсь на обувные коробки, сложенные одна на другую – с верхней слетает крышка, оттуда вываливаются фотографии с загнутыми краями. Я подхватываю несколько снимков и плотно закрываю дверь в рай для покупателей… пока что.
Наполнив бокал остатками вина из открытой бутылки, я кладу неровную стопку фотографий на пустой обеденный стол. От сегодняшнего обеда ничего не осталось. Кроме моего любимого шоколадного десерта «Роки роуд». С любовью приготовленный моей коллегой Тифф, он заменит мне ужин. Я не хотела, чтобы меня весь день, поддерживая под локоток,
