вызубрила слова и написала сложный тест. Накопившиеся задания по математике решила в поезде, возвращаясь из дома, не поднимая головы, исписав в дороге толстую тетрадь. Также, действуя по поговорке: «Глаза боятся, а руки делают», к Новому году успешно закрыла и зачетную неделю.
И экзамены сдала без троек. А кое-кто из МГУ вылетел, к сожалению. Вылетели, в основном, умные, но неорганизованные мальчики, и мне было их искренне жаль. В университете была иная система обучения, не совпадающая со школьной, и перестроиться было нелегко. Да и программа была трудной. Нельзя было расслабляться, каждую свободную минуту нужно было учиться. Запускать, накапливать задолженности означало готовиться на отчисление. А поводов, чтобы отвлечься, было много. И главный из них – общение со сверстниками.
Одним из моих одногруппников был Лёня Склянкин. Он жил в Мытищах, места в общежитии у него не было. Приезжал на занятия на электричке и на метро, тратя по три часа на дорогу туда-обратно. Лёня был веселым юношей, худым и высоким. Ресницы его были длинными, губы пухлыми, а красивые волнистые волосы пшеничного цвета – всегда тщательно причесанными. Ежедневно он появлялся в свежей выглаженной рубашке и начищенных до блеска ботинках. Это выгодно оттеняло его на фоне остальных ребят. Никто в нашей группе не выглядел настолько аккуратным. Ни московские ребята, ни общежитские, которые вообще не обращали внимания на одежду. Многие носили один и тот же вытянутый свитер месяцами, не снимая.
Лёня начал за мной ухаживать – сначала робко, затем смелее. Мне он казался слишком прилизанным, и я даже посмеивалась над ним. Но он не сдавался. На наших пятничных посиделках в общаге Лёня умудрялся всегда оказаться рядом, старался поймать меня, когда мы играли в жмурки, постоянно выбирал в игре в ручеек, подмигивал в гляделках. А еще он любил смеяться, и это нас объединяло. В ночь на субботу наша группа почти не спала, мы играли, пели под гитару. Я была в восторге от вечеринок, а от захватывающих игр в жмурки, гляделки, ручейки – просто в восхищении, но Лёня был приятным дополнением к развлечениям, не более того. Всё было невинно: исключительно флирт, волнующие отношения, диалоги, танцы, нежные поцелуи в щечку… и всё. Дальше ни-ни.
Я была девственницей с твердыми убеждениями: «Секс только после свадьбы. Замуж один раз и на всю жизнь». И Лёню как кандидата в женихи даже не рассматривала. Он меня как-то не затронул, я не чувствовала к нему особого притяжения. Но остальные парни так явно меня не выделяли, а Лёня ясно давал понять, что выбрал меня. Его внимание льстило, постепенно затягивали и его настойчивые ухаживания, но я не сдавалась. Скорее, тешила самолюбие. Ни у кого из девчонок не было приятеля, а у меня был. Но отношения как таковые еще отсутствовали, мы были подростками и больше резвились.
Весной 1984 маме стало совсем плохо, она постоянно находилась в больнице. По наивности своей я тогда не понимала, что истекают ее последние дни. Иначе бы не смогла учиться. Я была далеко, в Москве,
