Выходите! Все на площадь!
Первой из своей лачуги выбежала старая Аливель. С растрепанными седыми волосами, в лохмотьях, развевающихся на ветру, она бесстрашно бросилась наперерез всадникам, отчаянно размахивая руками и что-то выкрикивая на непонятном языке. Казалось, конские копыта вот-вот растопчут ее, но лошади почему-то стали как вкопанные, храпя и роняя пену. Даже всадники выглядели обескураженными.
Только один – широкоплечий, рыжебородый – сумел сохранить самообладание. Привычным движением он вытащил меч из ножен, холодным синеватым огнем сверкнула отточенная шергиранская сталь… Миг – и старуха упала, корчась в собственной крови.
На ее крик выбежал староста Шерат – босой, в исподних штанах, с топором в руке. Когда-то давно старик служил в ополченцах, даже воевал в Агеларане, и теперь был преисполнен решимости защитить свой дом и семью.
– Кто вы такие? – крикнул он. – Убирайтесь прочь, иначе…
Договорить он не успел. Седая голова отлетела в сторону, и рыжебородый, пряча в ножны обагренный кровью клинок, произнес, обращаясь к мертвому телу:
– Ты глуп, старик! Но все же я отвечу на твой вопрос. Перед тобой – шеди-аваль, королевский карательный отряд!
И, оглядевшись вокруг, добавил:
– Так будет с каждым, кто осмелится нам помешать.
Это было как гром среди ясного неба! Много лет из уст в уста передавались страшные истории о нашествии тойренов, когда варвары обрушились на империю, словно стая саранчи. Но сейчас не враги пришли, не захватчики – люди на королевской службе! От разбойника можно и должно защищаться, спасая свою жизнь и достояние, но восстать на своего господина – худшее из преступлений…
Липкий, душный страх подкатывает к горлу. Торопливо одеваясь, дрожащими руками застегивая пуговицы и завязывая тесемки, люди и помыслить не смеют, что с ними будет дальше. Дети хнычут спросонья, испуганно тараща глазенки, матери стараются успокоить их как могут, а мужчины лишь хмуро ворчат – что, мол, копаетесь так долго! Неровен час – всем беда…
И правда – всадники-демоны не ждут. Они кричат, ругаются последними словами, подгоняя отстающих ударами плетей… Люди бредут, как покорное стадо, спотыкаясь и падая. На мертвые тела они стараются не смотреть. В сердце каждого еще трепыхается робкая надежда, что, может быть, все обойдется, нужно только не перечить, проявить должную покорность и смирение.
Один из рыцарей – совсем еще юнец с пробивающимся пухом на щеках – приметил синеглазую Линну, дочь трактирщика Гавера. Знаком он приказал ей подойти. Краснея, опустив голову, девушка повиновалась. Рыцарь спешился, привязал лошадь к дереву и, не стесняясь присутствующих, одним движением разорвал на ней платье от ворота до подола. Линна ахнула, слезы брызнули у нее из глаз… Она тщетно пыталась прикрыться обрывками одежды, а рыцарь лишь удовлетворенно хмыкнул и принялся расстегивать штаны.
На Гавера было больно
