волокиты, я решил разузнать о прошлом почившего поподробней.
Первым делом я навестил его мать. Большую часть жизни женщина проработала на заводе Кроссарии.
«Ультра» весь процесс сборки своих товаров давно автоматизировала. Им не нужны люди. Кроссарий мог сделать то же самое, возможности у него были. Но он предпочёл дать людям зарабатывать. Его отказ от автоматов приносил скорее убытки, чем прибыль. «Но это как посмотреть» – отвечал на подобное руководитель фирмы.
– Как его жена и дочка умерли, он стал другим человеком, – говорит мать Чока, стоя в дверях своей однокомнатной квартиры.
В трущобах не принято впускать незнакомца в дом, даже если он полицейский.
– При каких обстоятельствах они умерли? – спросил я, соболезнуя.
– При жутких, обстоятельствах, детектив, – сказала женщина.
Она старалась не демонстрировать эмоций, но я чувствовал, что ей не по себе вспоминать об этом.
– Нэт, так звали жену моего сына, состояла в секте. Может быть, вы помните, они называли себя «киберспейсеры».
– Трудно забыть, – сказал я.
Эти люди, если их можно было так назвать, отрицали жизнь. Их идеология подразумевала, что они смогут прикоснуться к богу с помощью погружения в киберпространство, считали, что это позволит им максимально близко к нему подобраться. Одним из условий обряда посвящения был отказ от всего биологического.
Под «отказом» подразумевалось уничтожение живого, что было тебе дорого на протяжении «отсталого» биологического существования.
Сектанты дали ей задание, от которого ноги Нэт пошатнулись…
– Нэт, утопила своих детей в ванной, – говорила мать Иц-а. – Затем покончила с собой. Я, думаю, она осознала, что натворила, поэтому и убила себя.
– Извините, что ворошу тяжелые воспоминания, – сказал я. – У меня остался лишь один вопрос.
– Задавайте, конечно.
Я потер щетину на подбородке. Всегда так делаю когда испытываю сквозняк вины.
– Как эта трагедия повлияла на вашего сына? – спросил я.
– Плохо…
Иц узнал о мотивах своей жены; начал изучать тему, погружаться в нее, ужасаясь с каждой прочитанной строчкой, с каждым переваренным постулатом… Он буквально стал отрицать технологии, киберпространства. Иц не мог даже смотреть в сторону неоновых вывесок, когда ехал на автобусе, он не мог смириться с тем, что вокруг него нет ничего живого.
В какой-то момент Иц стал бояться, что и в нем самом не останется живого места… Он вырвал себе глазной имплант и с криком швырнул его в закрытое окно. Под звуки разбитого стекла, он пробормотал себе под нос, что никогда в жизни больше не притронется ни к чему кибернезированному.
– Он не выходил из дома недели 3, поскольку… – недоговорила мать Ица.
Женщина далее сменила тему, со слезящимися глазами. Она своим взглядом словно смогла передать всё отчаяние и боль своего покойного сына. И утроить ее своей болью.
– В попытках
