деле заказывала – той, которую, как я думала, я доставала из упаковки.
– А ты не проверила посылку, когда ее получила? Почему ты тогда не поняла, что книга не та?
– Именно поэтому она и лежала в ванной. – Би сморщилась, когда одна из блестящих букв прилипла к ее пальцам. – Черт побери, надеюсь, у нас есть запасные? В предыдущий вечер я взяла посылку с собой в туалет, разорвала упаковку, но тут услышала, что в гостиной начинается «Игра престолов», и просто сунула ее на полку.
– Значит, просто ошибка: они прислали тебе не ту книгу. – Ной начал капризничать, и Элеонора переложила его на надувной круг до того, как он успел закричать во весь голос. Она до сих пор еще не привыкла к тому, как быстро этот ребенок переключал внимание. Казалось, что Тоби вполне устраивало сидеть на одном месте и играть, но, конечно, он был гораздо старше. Общение с Ноем стало совсем новым опытом. – Тебе следовало мне позвонить. Ты рассказала Фрэн об этом?
Судя по тому, как Би колебалась перед тем, как ответить, было ясно, что она пока ничего не говорила сестре про случившееся – не на этой неделе, а шестнадцать лет назад.
– Я думала, что вы с Фрэн теперь стали ближе?
Би кивнула.
– Мы стали ближе, но ведь это случилось так давно, как вспоминать о подобном? «Знаешь, Фрэн, тут такое дело…» – Она замолчала, не в силах говорить непринужденно о том, что произошло, казалось, целую жизнь назад. И это, по мнению Элеоноры, подтверждало, что на Би сильно повлияло случившееся и она до сих пор полностью не отошла. Би умела легко относиться к любой, даже самой сложной, ситуации. Иногда Элеонору с Карен просто перекашивало от шуток Би на самые чувствительные темы. Но с этим случаем все было по-другому.
Их обеих беспокоило, что Би так и не заявила в полицию о происшествии. Однажды воскресным утром Би просто пришла в дом родителей Элеоноры в таком ужасном состоянии, что Элеонора начала набирать номер Карен еще до того, как Би преодолела весь путь по подъездной дорожке. Карен приехала на первом поезде из Шеффилда, где училась в университете, и тут же стала требовать, чтобы Би шла в полицию, но та отказалась. «Кто мне поверит, если я даже не помню, что именно произошло? Мое слово против его – а все видели, в каком я была состоянии. Меня посчитают пьяной шалавой, которая пытается обвинить парня в изнасиловании. И получится, что пострадала я, а жертва он. Не получит он такого удовольствия».
Элеонора с ней не согласилась, но, по крайней мере, поняла ее. Карен притворилась, что тоже поняла, но они все знали, что в ее мире, где существует только черное и белое, человек, совершивший преступление, должен быть наказан. Не существовало той ужасной серой области, где девушку, единственная вина которой заключалась в том, что она слишком много выпила, разрывает на части и осуждает общественное мнение.
Би словно прочитала мысли Элеоноры, склонилась к ней и стала говорить тише.
– Послушай, ты ведь не расскажешь
