утробный, невесть откуда идущий писк.
Она привстала, качнув головой, словно прогоняя наваждение. Я остановился на миг, широко раскрыв глаза: иногда даже богам есть чему удивиться.
– Афродита? – миловидный лик подарил ей секунду, позволил меня обмануть. Здравый же смысл встряхнул меня, приводя в чувство: из богов не получается тенекрадов, а значит это очередная уловка. Заклинание метаморфа сползло с нее, когда она уже прыгнула на меня, широко расставив клыки: и тогда я бил наотмашь, напоследок и как будто в последний раз.
Заклинание, что с легкостью превращало бист в клочья скользнуло прямо ей в пасть: мерзавка слишком поздно осознала, что случилось. Взрыв, ударивший подхватил меня, словно игрушку, приложил о стену: я едва не потерял сознание. Да какого сатира тут творится? Откуда в ней столько мощи?
Тенекрадка не умерла, но подгорев и дымясь, рухнула наземь совершенно без сил. После посмотрела на меня уже осознанно, словно человек. Снова играется, пытается вызвать к себе жалость. Эти паскуды легко учатся выдавать коварство за беспомощность, дожидаясь удобного момента. Во второй раз у нее уже ничего не получилось. Я посмотрел в самую суть ее естества и увидел лишь бесконечно старую тварь: убивавшую не сотнями – тысячами. А с последнего момента она готова была обновить собственный счет на всех тех, кто сейчас лежал в больнице.
Сжал кулак, нависая над ней, словно само возмездие. В моем мире таким, как она не было места.
– Гермес, постой… – Эола задержала в самый последний момент. Решил послушать, что скажет саламандра – вряд ли остановила казнь пустяка ради. – Она откуда-то знает заклинания Афродиты. Знала, как она выглядела…
А ведь и в самом деле. Тенекрады горазды на всякие фокусы, но вот на подобное? Заклинание изменения облика доступно не каждому магу, а ей как-то удалось им овладеть. И я знал лишь пару богов, что пользовались им в совершенстве – тот же Дионис. Заклинаниями которого она столь же щедро разбрасывалась еще несколько мгновение назад. Нет, Эола не зря обратила на это внимание – тут что-то не так.
Говорить с чудовищами попросту невозможно, они не понимают человеческого языка. Или используют слабо развитую речь лишь для того, чтобы завлекать к себе жертв. Осмотрел ее с ног до головы божественным зрением и присвистнул: как же я в самом деле сразу не заметил этого?
Глядя на нее вспоминал плеск Леты, весло Харона, мрачноватый голос дядюшки: последняя экскурсия по Аиду вышла тухлой. Но я еще видел тени богов – Арес, даже Тор там был! Тенекрадка только подтвердила неприятную, чудовищную догадку, приоткрыла завесу тайны, о которой мне никто не рассказывал. Артемида, которой вдруг появилось дело до жизни смертных – что можно придумать нелепей? Тенекрады, как редкие чудища, могли бы пировать, утаскивая пять-десять человек в год, кто бы их сосчитал? Но разросшись до таких размеров,
