ее. – Возьми и притворись обычной.
– Ты же знаешь, они думают, что ты – единственный, кто удерживает меня от полного безумия. Они уверены: я попала в какую-то секту.
Хочется возразить, что они явно преувеличивают мое влияние.
– Им это знать не обязательно, – говорит Ульяна. – Если бы они интересовались тем, что для меня по-настоящему важно, то не думали бы до сих пор о вивисекции как о новом виде ветеринарии.
Когда мы только познакомились, в лексиконе Ульяны были совсем другие слова.
Например, «оттянуться».
Или «зависнуть».
Ульяна с огромной компанией ездила на загородные опен-эйры с засекреченным местом проведения. Молодые люди собирались на одной из платформ железной дороги в километрах ста от города и молча брели по секретным тропинкам. Курили траву. Лежали в импровизированном чилауте на сваленных в кучи пенках и матрацах. Поглощали «кислоту». Обнимались. Разговаривали с деревьями. Покупали или толкали дурь. Все эти «белые пацифики», «пурпурные сердца», «синие кристаллы», капли и промокашки. Жили в палатках и спали вповалку.
«Человек-молекула» – так она меня называла тогда, улыбаясь из далеких видений. До изнурения спала, дралась, когда я отвозил ее к родителям или врачам. В результате помог не я, а просветление и медитация.
Йога и космос.
Вегетарианство.
Борьба за права животных.
Если мы отказываемся от одного, нам обязательно нужно вцепиться во что-то другое, так уж мы устроены. Иногда я думаю, что стало бы со мной, откажись я от музыки.
«Мех – это убийство», – гласит черный стикер на лампе эскалатора. Мы уже в метро, пытаемся успеть на день рождения ее отца.
Набор для пикника лежит у наших ног. Несмотря на то что мы опаздываем, Ульяна не торопится и не смотрит на часы.
– Мы приедем как раз ко второму тосту, – говорит она. – Зато не нужно будет вежливо улыбаться гостям, пока мама и отец таскают горячие блюда с кухни.
У журнального киоска висит огромный пластиковый щит с рекламой очередного модного бутика. Длинноногая, улыбающаяся во все тридцать два зуба модель кутается в рыжий полушубок. Через мгновение на ее лице появляется наклейка с надписью: «Надел мех – убил животное».
В нашу сторону направляются двое людей в синей форме – сотрудники собственной безопасности метрополитена.
– Сейчас по всему городу проходят акции против меховой промышленности, – говорит Ульяна. – Каждый может скачать эти стикеры в интернете и распечатать.
– Ты начинаешь меня пугать, – говорю я. – Может, не стоит настолько загоняться? Можно получить неслабый такой невроз.
Мы успеваем забежать в поезд. Ульяна строит рожи опоздавшим людям в форме, прижимается очками к надписи: «Не прислоняться» и через стекло показывает бегущим по платформе охранникам стикер. На нем изображены две лисицы. И надпись: «Две причины отказаться
