от этой повинности никто не мог. В результате этих мер, у него появились два легиона пехоты и полторы тысячи всадников – всего около десяти с половиной тысяч человек.
Но вначале он отправил в Рим посланника с известием о поражении Марка Красса и полном разгроме его армии. Для этой цели был выбран центурион Марк Октавий, который чудом выжил в первый день под Каррами, потом – оказался одним из двадцати легионеров Варгонта, которых отпустил живыми парфянский визирь Сурена, и, наконец, именно ему удалось в последний момент вырваться из кольца парфянской конницы.
Гай Кассий долго беседовал с ним перед отплытием и предупреждал, что разгневанные сенаторы могут принять любое решение. Причём, даже в отношении него самого. Но центурион готов был к любым событиям. Он считал, что в поражении есть часть его вины, и не снимал с себя ответственности за то, что остался жив. Он оказался настоящим римлянином, и Кассий со спокойной совестью отправил его в Рим. Этот человек не стал бы врать и выгораживать себя, стараясь избежать наказания. Большего и желать было нельзя.
В Риме тем временем шла внутренняя борьба между двумя партиями. Семь месяцев безвластия, когда город оставался практически без управления, закончились предложением Сената выбрать Гнея Помпея диктатором для восстановления порядка. Но Помпей испугался, что у народа ещё сильны воспоминания об ужасных временах диктаторства Суллы. Он отказался от диктаторства и вместо этого ввёл в город свои войска, чтобы они обеспечили выборы новых консулов и других городских магистратов. Так консулами стали небезызвестный Марк Валерий Мессала Руф и Гней Домитий Кальвин.
Жизнь в Риме стала постепенно налаживаться, но через полтора месяца после выборов консулов из Азии со страшным известием приехал центурион Марк Октавий. Новость о поражении римской армии мгновенно разлетелась по городу, и многие содрогнулись, вспомнив проклятие Атея Капитолина перед выходом войска Марка Красса из Рима.
Заседание Сената началось на следующий день ранним утром. На Форуме к этому времени собралась почти половина населения города, ожидая, когда гонцы передадут последние новости из здания на Капитолийском холме, где в этот момент расспрашивали живого свидетеля страшных событий.
– Центурион Марк Октавий, ты был с триумвиром Марком Лицинием Крассом во время битвы с парфянами? – торжественным голосом спросил консул Мессала Руф.
– Да, – коротко ответил тот. Его лицо было открытым и мужественным, он старался отвечать спокойно и твёрдо, но при этом никак не мог поднять взгляд и всё время смотрел в пол.
– Расскажи нам и народу Рима, что произошло в этой далёкой провинции, потому что мы уже и так переполнены слухами, один страшнее другого.
Центурион провёл ладонью по лицу, как бы стараясь избавиться от нахлынувших на него воспоминаний, потом вздохнул и начал свой рассказ.
Когда дело дошло
