камень в огороде.
Зверь обидчика узнал
И от злобы задрожал,
Обнажив свои клыки
Всем приличьям вопреки!
На быка смотря в упор,
Прошипел: «Сбеги, бугор!» –
Вздыбил шерсть и зарычал.
Но Ташлык не убежал.
Молча встал он на пороге,
Широко расставив ноги,
И сказал: «Давай скакни!
Шампуры мои плени!
Покрасуйся шашлыком!» –
И боднул рогом-штыком.
Волк отпрыгнул и съязвил:
«Ладно, бык, уговорил!
Я телка потом достану,
Угодишь когда ты в яму».
Развернулся и удрал,
Словно град его застал,
Крикнув издали быку:
«К вам дружков я завлеку!»
А Ташлык – ему вдогон:
«Шёл бы ты пугать ворон!» –
И кольцо в носу широком
Затрясло как будто током.
Целый час бык-богатырь
Был задумчив, как визирь,
А потом забрался в лес,
Ух-совы нашёл насест
И спокойно, без угроз,
Учинил над ней допрос.
От совы к реке пробрался
И с сомом там пообщался.
Расспросив всех знатоков,
Получил ответ таков:
«Через лес путь долог больно,
Жить же в нём весьма привольно,
Потому нечиста сила
Корни там свои пустила.
Первым в списке Леший был,
По ночам он выпью выл.
Днём себя маскировал
И шедших всех с пути сбивал.
На болоте с газводой
Сотрясал топь Водяной:
Он катался на бревне
Шумно ночью при луне –
Из трясины гиблой рьяно
Изгонял пары метана
И Кикимору с Русалкой
Донимал рогатой палкой.
А Кикимора, бедняжка,
Прячась, делалась коряжкой
И теперь в лесной долине,
В заболоченной низине,
Лечится от старости
Грязью без усталости:
Грязь лечебную старушке
Мажут лапками лягушки,
Зонтом служит ей синявка,
А серьгою в ухе – пиявка.
Ластоногая Русалка
С волосами, как мочалка,
От метана не страдает –
Её заметно отличает
От Кикиморы-старушки
Моложавый стан пастушки.
Но, бывает, та порою,
Наскучавшись под водою,
Превращает ласты в ноги,
Ну а губы – в рот миноги
И выходит на тропинку
Пощипать гуляк за спинку.
В
