и бухнулась в воду. Больно ударилась, хлебнула солёной воды и испачкалась водорослями. Лиа сделала два гребка, потом встала на колени и начала скрести голову пальцами, пытаясь оттереть с волос всё, что было не её: пыль, грязь и страх. Она выскочила на берег, не обращая внимания на неудобную гальку. Тело её тряслось от холодной воды и обдувающего бриза, челюсти стучали. Лиа схватила брусок мыла и стала яростно натирать им себя. Кожа, покрытая цементной пылью, мылилась плохо, но резкие движения чуть-чуть согревали. Лиа намыливала голову, и ей казалось, что она никогда теперь не сможет отмыть волосы. Она заплакала то ли от обиды, то ли от мыла, которое попало ей в глаза. Тело и волосы стали скользкими. Ничего не видя, девочка пошла в море смывать с себя все, накопившееся за бурный день. Она с удовольствием скреблась об гальку. Руками промыла себе глаза. А потом бросилась вперёд и растопыренными пальцами стала отмывать себе волосы. Лиа, в конце концов, выскочила на берег, нацепила на себя прихваченное с маяка одеяло и так постояла, согреваясь. Её уже не колотило, но она еще вздрагивала, сдувая с кончика носа и чёлки капли. А что же делать с одеждой – не менее грязной, чем она сама была несколько минут назад. И во что же теперь одеваться принцессе? Лиа вернулась к морю. Брусок мыла оброс песчинками. Принцессе пришлось вспоминать, как стирала во дворце уборщица-филиппинка. Лиа быстро намылила одежду, прополоскала, кое-как отжала одним комком. Теперь самое страшное – нацепить мокрые вещи на себя. Девочка стала одеваться прямо под одеялом, его края, влажные, измазанные песком, мешались, мокрая рубашка не хотела налезать на тело. Гольфы не стала надевать, засунув босые ноги прямо в кроссовки.
– Ну, ты долго ещё? – как будто ожил Мияки.
– Я всё.
– Холодно?
– Сам попробуй. Я вещи тоже помыла.
– Ты тогда тоже отвернись, – недоверчиво пробурчал мальчик.
Несмотря на темноту, одиночество, пугающие звуки купания Лиа, Мияки честно продержался и ни разу не оглянулся. Он даже придумал, что соврёт мальчишкам, будто они забыли фонарик и было ничего не видно.
Лиа послушно отвернулась и обнаружила стену непроглядной темноты. Ветер с моря продувал насквозь, было от чего дрожать. Принцесса замерла до поры, ожидая в покорности, пока отмоется Мияки.
– Мыло не утопи! Пожалуйста! – крикнула она.
Голос девочки подстегнул замешкавшегося Мияки. Он стремительно, как это умеют делать мальчишки, собирающиеся нырнуть в речку, озеро, море или, на худой конец, в ванну, скинул с себя одежду – прямо в воду. Шорты отложил в сторонку – они должны остаться сухими. Схватил кусок мыла, весь облепленный песчинками, и, уже ничего не соображая, на автомате, повторяя про себя: «Быстро, быстро, быстро!», окунулся прямо на мелкоте и немедленно стал намыливаться. Но кожа не поддавалась, Мияки окунался, и продолжал мылиться, и домыливал то, что не смывалось. Потом, стоя на коленях, погрузил голову в воду и стал тереть её бруском прямо под водой. Он вспенивал воду своим выдохом, а потом выныривал, вдыхал и снова погружался.
В
