идем не ужинать, а завтракать, – все так же лениво продолжил он.
Я пожала плечами и, подражая его равнодушному тону, ответила:
– А вы не чересчур самоуверенны, Платон Александрович? Мне кажется, вы спутали меня с вашими многочисленными… поклонницами. Готовыми по щелчку пальцев с радостным визгом бежать с вами и ужинать, и завтракать, и обедать. И даже полдничать…
– Что касается меня, то мужчина, который не потрудился узнать мое имя, прежде чем приглашать на свидание, мне неинтересен, – добавила, отворачиваясь к окну.
– Как хотите, Павла Сергеевна, – произнес он равнодушно. – Хотя мне не совсем понятно, с чего вы сделали вывод о наличии у меня многочисленных поклонниц.
После чего поудобнее вытянул длинные ноги и замолчал, как будто окончательно позабыв о моем существовании.
А я продолжила тупо злиться и таращиться в окно, соображая, откуда он знает мое имя…
Глава 5
Вынырнув из раздражающих воспоминаний, я приказала себе сосредоточиться на уборке. В свете произошедшего в моей семейной жизни, мне сейчас вообще не до мужчин. Так что, немедленно выкинуть из головы Платона Александровича вместе с его предложением.
Тем более, от продолжения знакомства я решительно отказалась, а он и не настаивал. Словно ему было все равно, соглашусь я пойти с ним в ресторан или нет. К тому же вдруг он и есть та самая новая и прекрасная любовь Маши? А я точно не из тех, кто уводит парней у подруг.
Конечно, имеется вероятность, что в столице много молодых, красивых и богатых мужчин с таким именем, и этот Платон вовсе не Машин, а абсолютно свободный Платон. Почему-то мне показалось, что он не тот мужчина, который будет встречаться с двумя девушками одновременно.
Хотя… После того, что я узнала о своем муже, которого искренне считала образцом порядочности и верности, уже ни в чем не уверена. И ни в ком. Особенно в мужчинах, выглядящих порядочными.
Я вдруг подумала, что самым противным в моей ситуации с разводом стало понимание, что все во что я верила – абсолютная чушь. И хотя тот, кто ни во что не верит, тоже может знатно разочароваться, мне от этого ничуть не легче.
Тут я опять вспомнила про Машу и недовольно поморщилась – все-таки зря я вчера с ней так откровенничала. Как дура выложила все подробности измены мужа и нашего с ним развода. Сидела и рассказывала, рассказывала, словно меня прорвало.
И даже заметив вспыхнувшее в глазах подруги жадное бабье любопытство и старательно скрываемое злорадство, не смогла замолчать. Видимо, так много всего накопилось, что больше не было сил держать все это в себе.
Я вздохнула: «Ладно, чего уже теперь переживать, рассказала и рассказала». Маша точно не побежит направо и налево озвучивать мои откровения. Ну а то, что мне ее взгляд не понравился, еще ничего не значит. Может, просто померещилось. В моем прибабахнутом состоянии и не такое могло привидеться.
Вот то, что мне еще с мамой предстоит объясняться, действительно проблема.
