оголем. Ничего впечатляющего.И всё же страшно услышать хруст ветки за спиной. Будто бродит кто-то неподалёку. И смотрит в спину. А ведь вроде пока не пил.
Но вот уже и заброшенный дом покойного Вокса виден в неярком свете луны. Значит – деревня за поворотом. Всего лишь пол-сотни шагов к человеческому жилью. Жуткий этот дом: безмолвный, с чёрными окнами, окружённый повалившимся забором, заросший сухой травой в человеческий рост. А ведь когда-то был живым. И семья здесь жила крепкая, дружная. Эх…
Снова что-то хрустнуло, зашелестела трава, будто кто-то быстро пробирался сквозь густые заросли.
Сердце сжалось от страха.
Бобо сердито себя одёрнул. Право слово, в его возрасте уже поздно бояться всякой ерунды. Невольно в голову лезли страшилки, которые он услышал ещё когда был мальчишкой. Старики любили припугнуть детвору жуткой побасёнкой.
Он огляделся и никого не увидел. Было тихо. Конечно, было тихо. Только ухала сова вдалеке и стрекотали кобылки в высокой траве. Он был один – эта мысль успокаивала и тревожила одновременно.
Бобо ускорил шаг. Ещё никогда так сильно он не хотел домой.
"Показалось. Просто показалось."– Непрестанно твердил он.
Когда он услышал шаркающие шаги, то пришёл в ярость. Открыл рот что бы обматерить пьяницу, который какого-то чёрта шарахается ночью по селу и пугает честных людей. Обернулся, да так и застыл в ужасе.
Посреди дороги появилось нечто: с длинными руками, что касались земли, вытянутым телом и горящими глазами. Оно припадало к земле как ящерица и было мертвенно бледным, настолько, что даже мрак ночи не мог скрыть неестественную снежную белизну его кожи. И оно смотрело на него, и в горящих раскалённым углём глазах, чудился голод.
Крик застрял в глотке, превратившись в мышинный писк. Ноги отказали, словно в кошмарном сне. И только когда чудище дёрнулось, Бобо отмер.
Он ломанулся сквозь высокую траву и с ужасом понял, что бежит в ловушку. Но повернуть не мог. Дом Касади смотрел на него чёрными провалами окон.
Зачем? Зачем, он побежал в эту жуткую лачугу? За спиной шелестела высокая трава, раздавался жуткий хруст и тихое рычание. Чудовище было быстрее него и расстояние между ними сокращалось стремительно.
Бобо подумал, что если он успеет забежать в дом и выпрыгнуть в окно, то немного задержит монстра.
Но всё будто было против него. Он провалился ногой в гнилое крыльцо и слишком долго пытался открыть покосившуюся дверь. Чудовище вошло вслед за ним, одним движением сорвав её с петель.
Бобо упал, запнувшись о сломаную табуретку. И не смог встать окончательно поглощённый отчаяньем.
Чудовище нависло над ним, щёлкая страшным зубастым ртом.
«Па…Па» – прохрипело оно, источая мертвенный холод и запах забродивших яблок.
Чудовище резко отпрянуло, когда Бобо окончательно расспрощался с жизнью.
В воздухе, на расстоянии метра от пола зависли светящиеся сферы. Они мерцали и издавали странный жужащий звук. А затем так резко вспыхнули белым светом, что Бобо схватился за лицо, ослеплённый.
Он увидел лишь смутную тень монстра, плавно выскользнувшую в окно. Всё стихло.
«Боже, ты помиловал меня!» – Подумал Бобо.
Зрение постепенно восстанавливалось, наощупь он пополз к выходу. И как только оказался снаружи, побежал так резво, как не бегал никогда. Будто не сорок ему, а снова двенадцать.
Лишь один раз он обернулся и увидел тёмный силуэт, выхваченый неясным светом луны. Силуэт всадника. Глаза "коня"горели прямо как у того монстра.
Неужто все адские твари повылазили на свет божий?!
Бобо не помнил как добрался до дома, где ему открыла уставшая, сонная жена. Он махал руками, с выпучеными глазами, не в силах произнести ни одного связного предложения. Весть о конце света, жена слушать отказалась, подумав, что муж допился до белой горячки. Она отправилась спать, пригрозив, что уйдёт к соседям, если он начнёт буянить.
Бобо всю ночь не спал, постоянно выглядывая в окно.
Рано утром, вся деревня стояла на ушах.
– Ведьма! – Закричал Бобо тыча пальцем в женщину. И сел на задницу, едва огромный лось, отреагировав на громкий выкрик, громко рыкнул и ударил о землю копытом.
Дар речи всё же вернулся к нему.
Ведьма посмотрела на него с брезгливым высокомерием, как на раздавленного таракана. А затем вернулась к удушению жены старосты. Сварливая тётка довела гостью громкой руганью и теперь пыталась разорвать появившиеся из ниоткуда виноградные лозы, сдавившие её шею.
Сын суетился рядом, пытаясь
