его, и я почувствовала, как быстро под тонким батистом рубашки стучит сердце дракона.
Он подхватил меня и понес к постели. Сильные руки, плечи, все словно в паутине белесых ниточек шрамов. Я почувствовала себя пленницей, которую отпускают на свободу, когда Арий положил меня на простынь. Сам мужчина в мгновение ока стянул с себя рубашку и бриджи. Еще миг – и он остался в костюме Адама.
Когда он лег рядом, я почувствовала, как жар разливается по комнате, проникая в щели паркета, под кровать, пропитывает ткань балдахина и портьер, как он обжигает легкие при каждом вдохе. Арий притянул меня к себе, и мы оказались еще ближе. Безликий лунный свет запутался в резном изножии кровати, как и мои мысли в голове. Единственное, что я отчетливо понимала: первоначальный план летит к чертям.
Арий, убрав руку, повернулся на бок и приподнялся на левом локте. Его правая ладонь застыла на моем бедре, а потом поднялась выше, скользнув по животу и груди, и наконец, добравшись до моего левого плеча, слегка надавила. Он приподнялся, нависая надо мной, опираясь руками, чтобы не раздавить. А потом, сжимая коленями мои колени, стал опускаться всей своей тяжестью, медленно, словно давая привыкнуть.
Я задрожала, но отнюдь не от возбуждения. Перед глазами стоял Лихославский, который еще сегодня утром выдыхал мне в лицо слова: «Хотели, еще как хотели…» Голос аспиранта стучал в ушах набатом. Меня начало трясти. Истерика, копившаяся все это время, нашла выход. Уже срываясь в банальные слезы, я поняла: побыть в спальне смешливой дурочкой, как первоначально задумала, мне не удастся.
Арий, почувствовав, что со мной что-то не так, зашептал:
– Не бойся, то, что мы делаем, – естественно для супругов.
Но, видя, как меня колотит, он откатился в сторону, ругаясь сквозь зубы.
Затем сел, повернувшись ко мне неестественно прямой спиной, и замолчал. Ждал, пока моя истерика пойдет на спад. После того, как всхлипы стали реже, он, не поворачиваясь, произнес:
– Я никогда не был насильником и презирал тех мужчин, которые берут женщин против их воли, но, зияющая бездна небес, наш брак должен быть консумирован! – Под конец своей короткой речи Арий все же повернулся.
В ответ на его слова я лишь натянула одеяло до самого подбородка.
Наверное, что-то было написано на моем лице, раз дракон, плюнув на все, подошел к куче своей одежды, небрежно брошенной на козетку, и начал спешно одеваться.
– Так не могу, подонком последним себя чувствую, – проговорил он себе под нос, не рассчитывая, что я услышу.
Когда за мужчиной закрылась дверь, некоторое время лежала без движения, а потом расхохоталась. Смехом, что присущ лишь тем, кто балансирует на грани безумия. Это была истерика, от которой помогает только пощечина.
Фира, вылезшего из прически и вольготно расположившегося по центру кровати, заметила лишь тогда, когда сил уже ни на что не осталось.
– Теперь с тобой все в порядке?
– Не то
