можно и не успеть.
Плоше других
Ветки кивают, соглашаясь с ветром, в чём именно – не говорят. Скромничают, либо таятся. И не от того, что помыслы нечисты.
Не терпят мысли длиннот. Кротки они, кратки. Не вышли ростом. Те, которые меньше их – так, озарений вспышки, поболе – раздумия, а мысли… Что в них? Появятся вдруг, да тут же и стушуются, ибо теряются промеж прочих, что подпирают их в спину. Следом-то, такие же низкорослые, не обязывающие ни к чему. Явились, и почти сразу же их нет, как не было никогда.
Мысли идут об руку с мгновениями жизни. Та спешит, эти торопятся. Спроси – куда и зачем, не найдутся, чем ответить, как оправдаться за сию поспешность, сиюминутность.
– Так вышло! Случилось так! – то ещё всегдашнее, никчемное, не восполняющее утрату смысла.
Бывает ли оно нечто само собой? Вряд. Бытность держит себя в порядке, строчка за строчкой, ровно дорога – кочка за кочкой. Коли ровный тот путь – вскорости жди подвоха, ежели яма глубиною с колесо – сбавь обороты, а уж коли скатилось оно с оси, да повредило обод, – постой, обдумай хорошенько, да не про то, что маячат маревом впереди, обволакивая будущность зыбким миражом, а разберись в сундуке жизни, окованного для прочности по углам.
Бьёшься о те уголки не впервые. Сам всё выше, следы ушиба с каждым разом ниже и шибче, да всё никак урок не впрок.
– Гляжу я на вас, слежу, и видится мне всё одно: ну и толстокожи вы, батенька!
– Да, прямо!
– Прям – да! Тычет вас судьбинушка носом в срам, как кутёнка, а вы отряхнётесь, и дальше гадить торопитесь. Нет бы очухаться, отмыться, и с чистыми-то помыслами по жизни… Её у вас, чай, не так много и осталось на растрату. Раз-два и в дамки. Задержались бы вы, хотя когда, подумали об своей жизни, да полежали б на печи, глядишь, и допекло бы вас, раз сего во младенчестве не сделано3.
– Не понимаю, о чём это вы. Не до разговоров мне. На печи токмо бока отлёживать, барыш сам на печь не взойдёт.
– Всё бы вам барыш, некогда о душе подумать.
– А чего об ней думать, она бестелесная, ей есть-пить не надобно, а нам – надо…
Качаются ветки. Толь из-за ветра, то ли из укоризны. Ветер – тот пройдёт когда, выветрится, а касаемо укора с порицанием, – всякого завсегда найдётся в чём упрекнуть.
– И вас?
– А хотя бы и меня. Чем я других плоше?
В колодце теплотрассы…
Много людей переварило то место…
Автор
За зданием клуба подводного спорта, выстроенного встык с двухметровым забором стадиона авиазавода, в год рождения иноземного Интернета4 и семнадцатью годами позже несостоявшегося отечественного, задавленного недругами во младенчестве5, в колодце теплотрассы жили коты. Уединение и относительная безопасность рукотворной норы невольно потакали разрастанию
недоношенных и слабых новорождённых в тёплую печь на лопату хлебную, деревянную, укладывали, дабы «дозрел» ребёнок, сил от печного тепла, как от мамкиного чрева, набрался
1969 год, первый обмен сообщениями по электронной почте, назывался Arpanet
первые разработки систем компьютерной связи в СССР датированы 1952 годом
