и уже свой адвокат. У меня даже своего парикмахера нет, – позавидовал Вася.
– И у него нет. Просто выпендривается. Я его три года знаю, ещё по малолетке. Тип натуры такой – поэт-бунтарь. Против абортов, последней диктатуры Европы, обязательной военной службы и смертной казни.
– И я его помню. Ещё когда на практике была. Клеиться пробовал, прикинь!
Младшая из двух офицеров, Ольга, выглядела миниатюрнее и симпатичнее. Но только в присутствии Марины и на её фоне.
– Тоже мне, ловелас нашёлся, – буркнула старшая. – Короче, его надо брать на горячем. А в том подвале наверняка что-то сыщется. Слишком долго ждём. Можем просидеть здесь неделю.
Способ слежки из автомобиля, излюбленный авторами американских фильмов, в битком забитых минских дворах не прокатывал. Облюбованные места парковки с номерами машин, написанными масляной краской на асфальте, а также с импровизированными знаками типа уложенных столбиком дырявых покрышек, охранялись тщательнее Форт-Нокса. Служебный транспорт, занявший одно парковочное место в вечернее время, вызвал бы такой нешуточный скандал, что тайная засада потеряла бы всякий смысл.
Марина решила вопрос радикально. Четвёрка офицеров расположилась на кухне квартиры, любезно предоставленной хозяевами за то, что их отпрыска сердобольная инспекторша ИДН не отправила на зону, хотя, быть может, и стоило бы. Семейство удалилось с ответным визитом по поводу новогодней пьянки, благодаря этому первомайцы сидели в темноте в относительном комфорте и смотрели через двор на черноту полуподвального окна.
Скепсис, наконец, выразил и Вася.
– Подумаешь, видели его бегущего с сумкой. Если каждого сумчатого проверять…
– То арестуем половину кенгурового зоопарка, – закончил за него Лёха. – Я бы тоже не напрягался. Если бы не дело с четырьмя трупами.
– Официально в том подвале кружок иностранного языка, платные курсы, – добавила Ольга. – Но жильцы там видели свет и вчера, и тридцатого.
– Если бухали, сегодня точно надо продолжить, – со знанием дела заключил Василий. – Но в Минске миллион других мест для продолжения. Если нам нельзя бухать, то, значит, хоть по чайку? Марина, где тут у хозяйки заварка?
– Сидеть! Девочки походу не соврали, – напрягся Лёха. – Вон, кто-то топает к двери.
– Он, Хворостович. Его сутулую спину за километр узнаю, – заявила Марина. – Поднимайся, любитель чая.
Не зажигая свет, они выбрались из квартиры. Лёха, идущий первым, вытащил «Макарова» и передёрнул затвор.
– Лёш, ты сдурел? Там один задохлик. Его бы девочки и без нас повязали.
– Это ты сдурел, Вася. Там – подозреваемый в убийстве. Лучше свою волыну приготовь.
Шинель лейтенант успел поменять на меховую кожаную куртку с государственным флагом возможного противника в вероятной войне, потёртую на локтях. Пистолёт умещался в боковом
