– вроде все на месте. Если кто-то не зашёл, об этом моментально громогласно сообщат. Закрываю дверь. Поворачиваю ручник. Обычные рутинные процедуры. Медленно крадусь к краю федеральной трассы. Пропускаю череду большегрузов и выворачиваю прочь с парковки, куда скоро подъедут другие челночники.
Близится место аварии, которое мы проезжали прошлой ночью. Издали видно, что обстановка изменилась. Очевидно, днём разбитый автобус вытащили из канавы. Сейчас он находится на низкорамном прицепе, который стоит на обочине в попутном направлении. Если так, значит, повреждения таковы, что на буксире его оттащить нереально. Слегка снизил скорость, но не остановился. Мельком увидел, что рядом мужики что-то обсуждают, видимо, завершили погрузку и планируют выехать, чтоб доставить эти руины к его законному владельцу. Не исключено, что он там же около тягача среди мужиков находится и с ними приехал. Наверняка успел повздыхать, поохать. Если нет, то когда подвезут, повздыхает, поохает. Меньше всего он будет думать о потерпевших пассажирах. Ну, пострадали и ладно. А вот у него действительно трагедия: огромный материальный убыток.
Ещё раз взглянул в правое зеркало, чтоб запечатлеть стоящий на обочине тягач с автобусом на трале. Неприятно это всё. И словами не описать. Тоже лишь вздыхать остаётся. Гнать надо эти мысли. С такими впечатлениями не по себе как-то ехать. Только память коварная штука. Чтобы что-то забыть, это надо очень постараться, и всё равно не получится. Надо просто сосредоточиться на дороге. Редкие знаки на обочине, разметка, встречные грузовики, лес по бокам.
Вот и стемнело. Позади Нижний Новгород. Я ещё помню, когда его именовали Горьким. А люди постарше до сих пор не стесняются его так и называть. И среди бывалых шоферов часто фигурируют Свердловск, Ленинград, Куйбышев, Горький, хотя им давно уже вернули царские названия. И среди этого сборища названий я бывал только в Горьком (Нижнем Новгороде), и то лишь проездом. Ночная трасса нижегородской области очень тёмная, на ней очень мало освещённых мест. Почти везде по одной полосе в каждом направлении. И это называется федеральная трасса. Она ещё отличается обилием трещин и выбоин на дорожном полотне, отчего приходится быть внимательнее, чтоб не испортить подвеску автобуса. Она, конечно, на воздушных подушках, но всё равно при наездах на все эти неровности кузов грохочет, словно его со всех сторон время от времени осыпают булыжниками, и тряска хочешь не хочешь ощущается. В таких условиях спать особенно непросто. По крайней мере, мне обычно не удаётся. А некоторым будто всё равно. Спят, что называется, как убитые.
Получается, в пути я уже около четырёх часов. Нельзя сказать, что устал. Совсем не устал. Но ощущается некоторая утомлённость. Когда перед глазами очень длительное однообразие, да ещё и в условиях недостаточной видимости, это и порядком надоедает, и притупляет внимание. Если часами смотреть вперёд на полотно дороги, то начинает казаться, что это не закончится. Асфальт с его поперечными трещинами, белые продольные
