что тебе хочется – остаться. Даже наблюдателем, лишь бы не растечься лужицей в бесконечной нематериальной пустоте. Если ты просто выбросишь дорогие ему вещи… пожалуйста, не делай так, – Лютер жалобно двинулся к свечам. – Будь почтительна к умершим, и они ответят тебе тем же.
Лили задумчиво посмотрела в сторону высоко расположенного окна и что-то пробурчала себе под нос, похожее на: «Я покупала дом, а не могилу».
– Это ведь также может быть и дьявол, пришедшей по ее душу, – резко заговорила Мальвина, и Лютер удивился. – Призраки не всегда преследуют благие цели.
– Ты ведь не веришь в призраков!
– Я не верю в то, что Бог спасет меня, если я к нему обращусь, – черные радужки Мальвины засветились и от знания какой-то тайны. – Но я не атеистка.
– Разве? – Лютер словно потерял дар речи после ее заявления, и щеки его покраснели в смятении. Она была права – Бог потерян. Но откуда ей-то…?
Все заметили его смущение.
– В любом случае, тебе следует быть осторожной. Призраки могут быть как домовыми, так и чертями. Две стороны одной монетки, но одной из них ты не обрадуешься.
Они ступили на порог моего дома, и я разочарованно вздохнул; никто из них не знал, чего от меня ждать, а я был не против религиозных жертвоприношений. Жаль только, что никто мне их бы не преподнес. Да и душа какой-нибудь свиньи – не то, чего я стоил, как мне казалось. Я понимал, что обряды, сотворенные во благо другим мертвецам, помогают им уйти на покой, но хотел ли церемоний я? Мне хотелось великого храма и чувств, любви целого народа, приравнивания меня к святой цели – но такая судьба была уготована не мне.
– Я чувствую его присутствие, – Лютер остановился, не пройдя дальше двух метров по коридору. – Он здесь, и у него нет плохих намерений.
Лили прижала руки к сердцу: «Как жутко».
– Вам нечего бояться. Это обычный дух, а духи не могут убивать, причинять вред. По крайней мере, если это действительно дух, а не сила, мечущаяся меж огнем и водой.
Если бы я хотел, Лили! Если бы я хотел причинить тебе вред – я бы отрубил себе пальцы, да только нет у меня телесной оболочки, я – это воздух, которым ты дышишь, и я – это свежее утреннее одеяло, которым ты укрыта каждое пробуждение. Как когда-то Аглая опьянила Вернона, так и я сейчас опьянен тобой.
– Вы неправы, – Мальвина нахмурилась, – дух способен убивать, он способен поедать, изничтожать, он чувственен и злобен, – она подняла брови. – Я ощущаю не только его присутствие, но и его присутствующее неудовлетворение. Мы должны немедленно изгнать его.
– Ты разочаровываешь меня все больше, – грустно прошептал Лютер. – Я не стану участвовать в твоем обряде «экзорцизма», но ты скорее изгонишь саму себя, чем ни в чем не виноватого призрака.
При слове «экзорцизм» Мальвина дернулась.
– То есть мы шли сюда попусту? Столько потраченного времени переться сквозь лес, только чтобы развернуться и уйти?
– Давайте
