от вечера с Принцессой из сказочной страны, все равно не хватило бы для покрытия ущерба. У Крохоборова заныло в левой части груди.
Не оставалось никаких сомнений в том, что заведующий буфета вместе с участковым Пофигистовым решили заявиться к нему в квартиру. Для того, чтобы прямо в квартире. Принудить компенсировать потери, оштрафовать и тут же уволить. А, не исключено, что и захотят посадить его, так как стоимость продуктов, ремонта холодильника и электроэнергии, в глазах Крохоборова выглядело целым состоянием.
Домофон снова залился трелью. Крохоборов одновременно схватился одной рукой за сердце, другой – за бок. В это мгновение он понял, что если позвонят еще раз, то рук у него уже точно не хватит. Сообразив, что определить, дома ли он, вряд ли представлялось возможным, так как свет в его квартире никогда не горел, наилучшим выходом он посчитал притвориться, что его просто не было дома. А утром он запланировал сбегать в буфет, попробовав свалить на кого-то или же вообще испортить провод от холодильника, чтобы все это было списано на неисправность техники. Главной задачей было дотянуть до утра. Но если звонки в домофон продолжились бы, то, учитывая болевые ощущения в двух частях тела, до этого самого утра он мог и не дотянуть.
Крохоборов отлично знал, как вывинчивать пробки в подъезде и отключать домофон, чему научил его электрик Запойкин, совершавший, по убеждению буфетчика, в это время свои странные упражнения. Прокравшись к искомому щитку, Крохоборов отключил домофон и отправился спать.
Точнее, спать до конца ночи он, конечно, уже не мог, мысленно стараясь подсчитать, общую стоимость товара в незакрытом холодильнике. Примерная сумма всякий раз корректировалась. Но, как назло, исключительно в большую сторону. Так как Крохоборов то и дело вспоминал то дополнительные котлеты, то новые две баночки сметаны, то, что-то еще. И каждая новая дополнительная котлета, всплывавшая в его памяти, отзывалась покалыванием то в боку, то в сердце.
Аналитиков, совершенно отчаявшись, найти себе хоть какой-то приют на ночь, кроме лавочки у подъезда, лег на эту самую лавочку, предварительно сняв ботинки с ортопедическими стельками. Он натянул себе рубашку на голову, чтобы та меньше мерзла, и положил под нее ладони. После чего усталый и опустошенный счетовод попытался уснуть.
Но, как ни странно, сделать это на лавочке оказалось не так просто. Плюс ко всему прочему кот на обратной стороне дома, которому что-то отдавили, продолжал то и дело издавать душераздирающие стоны. Счетовод даже стал ловить себя на мысли, что в этих самых кошачьих стонах ему порой мерещились отдельные человеческие слова, иногда нецензурные. Но он списывал это на свои многочисленные погружения, которые по всей видимости сказались на его восприятии. Конечно, таинственный джинн, похитивший его ключ на резинке, также не вполне вписывался в его представления о чем-то вполне себе естественном, но вот говорящий, точнее, ругавшийся, кот – это был уже перебор.
В
