во рту. Он выпил около литра воды. Но при этом сухость совершенно не исчезала, а боль в горле при каждом глотке словно бы даже увеличивалась. Впервые за долгое время своей службы на посту директора театра он решил остаться дома, сообщив, что заболел.
Целый день он провел в кровати. Периодически полоскал больное горло, но резь в нем лишь усугублялась. Более того, он стал ощущать колики в области живота и сильную головную боль. Следующей ночью он почти не спал, его мучили какие-то странные сны, суть и содержание которых он тут же забывал, когда внезапно просыпался, но осадок чего-то ужасного и темного словно оседал у него не только в памяти, но и в области горла, болевшего все сильнее. Наконец под утро ему приснился удивительный и страшный сон, который на этот раз он запомнил. В нем он проснулся ночью и сел на кровать. Его мучила жажда, при этом продолжало сильно болеть горло. Но вместо того, чтобы налить себе стакан воды, он сидел на кровати и смотрел в сторону окна.
И в этот самый момент что-то внутри него проделало страшную и необыкновенную штуку. Оно сказочным образом расстегнуло невидимую молнию в области шеи, при этом голова Директора механически откинулась назад, наподобие крышки рояля. И из образовавшегося отверстия вылезло нечто, устремившееся в сторону окна, которое тут же распахнулось. Спустя некоторое время (Директор театра марионеток не мог понять, сколько именно прошло времени, пока его голова была откинута в сторону) нечто, выбравшееся из него вернулось через окно обратно, при этом последнее само по себе закрылось. И оно опять залезло в него, застегнув невидимую молнию на шее изнутри. И тут же голова Директора вернулась на свое прежнее место. Жажда уже больше его не мучила. Он опять лег спать.
Вот такой был странный сон. Но на утро боль в горле если и не сошла полностью на нет, то заметно уменьшилась. И колики в животе, а также мучения с головой прекратились. Поэтому препятствий для того, чтобы отправиться на службу более не существовало. Надо было только немного привести себя в порядок. Подравнивая свою густую бороду, Директор театра марионеток обратил внимание на то, что на его шее присутствовала то ли царапина, то ли шрам очень странной формы. Это что-то напомнило ему. Но с первого взгляда определить форму ему не удалось. Лишь спустя некоторое время, надевая брюки и застегивая ширинку на них, его поразила удивительная мысль. Он подошел к зеркалу в не до конца застегнутых брюках и немного приподнял свисавшую нижнюю часть бороды, обнажая под ней шею. Эта царапина очень сильно своими контурами походила на молнию или застежку. Точно, кто-то или что-то сначала расстегивало, а потом застегивало, выбираясь из него наружу и возвращаясь обратно. Директор театра марионеток дал сам себе пощечину. Потом еще одну, чтобы взбодриться. И третью. Но царапина не исчезала. Шрам в виде аккуратной, но злобной змейки тоже.
В это самое время Красивая Луна, оставшаяся дома, пропустив обучение, пыталась понять, что же все-таки произошло предыдущей ночью. Внезапный порыв
