что тебе нравится.
– Вы знали мою мать? – спросила я, желая застать Ванду врасплох. Профессиональная уловка, работает, когда собеседник совершенно расслаблен и не ожидает подвоха. В работе мне часто помогал эффект неожиданности.
Та поперхнулась и закашлялась, на то чтобы отдышаться у гостьи ушло довольно много времени. Казалось, она пыталась обдумать, что сказать…
– Знала, конечно. Да, и тебя помню, совсем маленькой.
Лина оживилась.
– Значит, ты знаешь, как это случилось?
– Случилось что? – Ванда хотела сделать вид, что ничего не понимает, но явно насторожилась, ожидая от меня подвоха. Правильно, Лина не просто так приехала в их музейное захолустье, она хочет получить ответы, и она их получу, чего бы ей это не стоило.
– Как она умерла?
Возникла пауза. Соседка нервно кашлянула, снова оттягивая время.
– Её разорвал дикий зверь!
Настал её черед закашляться – пирог застрял поперек горла.
– Ты не знала? – виновато спросила Ванда и даже слегка побледнела.
– Отец сказал, что она сгорела при пожаре.
– Возможно, ему не хотелось тебя травмировать.
Лина болезненно поморщилась, да уж, наверное, в детстве ей бы не совсем стоило узнать такие подробности.
– А что ты знаешь про них с папой?
– Достоверно ничего не знаю, я ведь была ребенком. В основном слухи и сплетни. Твоя мама была школьной учительницей. Давала уроки рисования. Дмитрий приехал в нашу деревню осенью, он изучал архитектурные памятники. У них случился короткий роман. Потом он уехал, а твоя мама залетела. Все банально и просто. Люди болтали всякое, сама понимаешь в деревне строгие нравы. Но со временем все улеглось. Кристина погибла, и люди навыдумывали всякого. Ты знаешь, в наших краях можно такое услышать, что кровь стынет в жилах. Вот и все, ничего особенного я не знаю.
– Мне кажется, ты о чем-то недоговариваешь?
Лина внимательно посмотрела на соседку, за годы работы с людьми прекрасно могла различить, когда от меня что-то скрывали. Профессия журналистки обязывала.
– Что ж есть кое-что еще, но тебе это не понравится, – Ванда понизила голос, как будто нас кто-то еще мог услышать.
– Расскажи, я хочу знать все.
– Не хочется быть сплетницей… – она бросила взгляд в окно и заерзала на стуле.
– Но ведь это не ты придумала, а для меня важна любая подробность, – настаивала Лина.
Ванда растерянно кусала губы. Желание посплетничать взяло верх.
– Да ладно тебе, я журналистка, иногда такие гадости слышу, что ты себе и представить не можешь, – подстегнула её и уже через секунду последовала реакция.
– Хорошо, я скажу – у твоей мамы был мужчина…
– Кто? Это не мой отец, верно?
– Нет, не твой отец, этот мужчина появился, когда ты уже родилась.
– Кто он какой?
– Никто его
