резко холодный пот пробивает.
– Так какой мужик? – точит Жора заплетающимся языком.
Сглатываю. Вдыхаю.
– Мужик, который типа муж, – выталкиваю раздраженно, окончательно теряя интерес к заданной теме.
Жора же выкатывает на меня глаза, будто я, блядь, его мать оприходовал.
– Ты ебешь замужнюю?
Душнила, блядь.
– Ну да, и че такого?
Рюмки слетают со стойки, когда этот бык встает. С покерфейсом слушаю звон разбивающегося стекла.
– Да нихуя, блядь, – толкает Жора разъяренно.
И уходит.
Остаюсь-таки один.
Какое-то время еще клею невозмутимость. Беру новую стопку. Наполняю до краев. Делаю снимок на фоне бело-розовых шаров, закидываю в Лайфграм, не забыв при этом тэгнуть Маринку.
Мультяшная кобра, хэппипёздей – все дела. Даже какое-то мутное сердце накладываю.
Зло выпиваю.
Сам не понимаю, отчего киплю.
Маринка… Сучка в ответ скидывает свое селфи. На кровати в розовой пижаме с бокалом шампанского.
Ведьма. Красивая. Наивная, невинная и, на фоне всего этого, пиздец какая сексуальная. Роковая.
Меня, мать вашу, просто на куски рвет, как сильно я хочу ее выебать. Именно так, черт возьми. Трахнуть – слишком слабое слово для того, что я ощущаю в отношении кобры.
Со стоном запрокидываю голову к плетеному потолку Чарушиных. Это ведь и мой дом. Моя семья, пусть и не кровная. Я не могу так нагадить. Лучше сразу застрелиться. Иначе как потом Чаре в глаза смотреть? А маме Тане? А бате Чарушу?
Нет. Нет. Нет.
На это дно я никогда не скачусь. Я ведь не такой, как мои предки. Не такой, блядь! Это у них ни принципов, ни морали… У меня же, мать вашу, список! Список людей, которых я никогда не трахну, не раню и не подведу. Закрыли тему.
Закрыли ли?
Закусывая губы, задерживаю дыхание.
Сука, почему я такой долбанутый извращенец? Почему Маринка? Только не она, блядь. Только не она!
Зеленый круг на ее аватарке светится как маячок.
Не спит… Не спит, блядь.
А вот остальные по-любому уснуть успели.
Никто не увидит, если пойду к ней. Поговорить чтобы, обсудить этот ее план. Не успели же во время торжества.
Нет, сука… Нет! Хреновая идея ночью к ней соваться.
Не пойду я к ней в комнату. Что за утопия вообще? Мне к ее спальне и днем приближаться нельзя.
Надо просто забыть об этом сообщении. Это не мое дело. Я не должен ее трогать.
Какой-то период лучше вообще не общаться. Да, надо дистанцироваться. Подождать, пока эти гребаные строчки исчезнут из-под моей роговицы.
Еще одна стопка. В груди резко горячо становится. Ничего необычного, конечно. Но как-то так и застывает. Не рассеивается огненный хмель. Стопорится хлипким жаром.
Я поднимаюсь. Тихо шагаю.
