и, не глядя на Руса, бреду к выходу. По пути подбираю небрежно валяющуюся на полу сумочку. За спиной чиркает зажигалка, а носа касается аромат сигаретного дыма…
Глава 1.
Лада.
Никогда я не чувствовала себя такой грязной и униженной. И что на меня нашло? Губы пекут, щеки пульсируют от прилившей к ним крови, а сердце соревнуется в силе ударов с отбойным молотком. Правильно говорят: мать – волчица, готовая бороться за своего малыша любыми способами. Не на жизнь, а на смерть! И я готова… Потому что дороже малыша у меня нет никого. Только бабуля и осталась, да пес Гром…
– Девушка, вы сейчас в сумке дыру протрете, – вздрагиваю от звонкого голоса какой-то девчонки за спиной. Я и не заметила, что волочу сумку по асфальту. И бреду понуро, втянув голову в плечи. Шаркаю по дорожке как старушка. Интересно, Рус смотрел на меня в окно? Хотя зачем ему смотреть? Он получил свое, воспользовался мной, как расходным материалом, вилкой во время обеда, например. Или туалетной бумагой… От этих мыслей становится невыносимо грустно.
– С-спасибо, – произношу чуть слышно.
Нельзя в таком виде домой идти – бабуля расстроится, соседи начнут языком болтать – они это хорошо умеют.
Перехожу дорогу и сворачиваю в сторону парка. Невзирая на удивленные лица прохожих, умываюсь в фонтане и приглаживаю волосы. Достаю из сумки зеркальце, расчесываюсь, припудриваюсь, крашу губы розовым блеском. Не то чтобы мне это очень надо, но перед бабушкой стыдно… Если бы она только знала, на что мне пришлось пойти ради Левушки! По дороге домой успокаиваюсь, пытаясь сосредоточиться на воссоединении с сыночком. Отметаю воспоминания о жгучих глазах Руса и его сильных руках, повторяя на репите «ненавижу, ненавижу, ненавижу…». Убеждаю себя, что ненавижу, мысленно заставляю разум проснуться и хорошенько пнуть сердце. Чтобы не верило и не прощало… Не надеялось на то, чего никогда не случится…
– Бабулечка, как ты? – распахиваю скрипучую калитку, завидев «преступницу» возле клумбы с тюльпанами. – Вероятно, ты хочешь упасть с коляски и лежать на земле до моего возвращения? – смериваю бабулю строгим взглядом и упираю руки в бока.
После инсульта бабушка передвигается в инвалидной коляске – это одна из причин, по какой мне пришлось на время отдать Леву в дом малютки.
– Ну сиднем сидеть спасу нет, Ладушка! – протягивает бывший директор школы Нина Семеновна или, попросту говоря, бабуля. – Я аккуратненько, да и чувствительность восстановилась. Сама смотри! – она поднимает руки и активно двигает кистями. – Некому двором заниматься, внучка. Хоть бы дожить до свадьбы, Ладушка… Ты же красавица у меня, да умница. Неужели, парней на кондитерском комбинате нет?
Опять двадцать пять! И так почти каждый день! Понимаю – бабушке больно смотреть, как я тружусь на нескольких работах, шью на заказ, из кожи вон лезу, чтобы занять свое место в жизни. Видеть мои неудачи, обрушивающиеся с завидной регулярностью…
