как минимум привести потенциального бойфренда к нам домой, где его заставят заполнить анкету на ста листах, проверят умение играть на фортепиано и подсунут задания из ЕГЭ.
По этой причине личную жизнь держала в строжайшем секрете, лишь пожимая плечами, когда они об этом спрашивали. Наши представления о том, какой мужчина мне нужен не совпадали категорически. Как и мнения о том, что такое достойная работа.
Мои родители – педагоги. Матерые, фанатичные, уверенные, что призвание каждого достойного человека – это нести свет знаний в массы. Поскольку себя они считали крайне достойными, и не сомневались, что дочь у них тоже просто обязана быть достойной, то мой путь был предопределен с самого начала.
Я должна была стать учителем! Рассказывать детям уравнение Менделеева-Клапейрона, ходить с томиком Достоевского подмышкой, объяснять, чем отличается мейоз от митоза, вести внеурочные занятия и падать в обморок от восторга, при одной мысли о классном руководстве.
Мой робкий писк о том, что я как бы не горю желанием впрягаться в колесницу педагогики, остался неуслышанным.
Я терпела. Стиснув зубы, делала что они хотят, лишь бы не расстраивать дорогих родителей. Получила высшее педагогическое, даже кандидатскую по данному профилю заимела, но любовью к этой профессии мое сердце так и не наполнилось.
Поэтому увидев вакансию секретаря в фирме, специализирующейся на информационных технологиях, не раздумывая, подала резюме. Не то чтобы я мечтала заниматься бумажками и отвечать на звонки, мне просто хотелось самой выбрать свой путь.
Моя кандидатура их удовлетворила, собеседование прошло удачно, и с понедельника меня ждали на новом рабочем месте. О чем я и сообщила своим дорогим родителям.
Итог: папа вопит «как ты могла»? Мама, слабо всхлипывая, просит воды и тянет ко мне дрожащие руки.
Переигрываете, товарищи манипуляторы! Эх, как переигрываете! Не верю ни на грамм!
В этот раз я сделаю по-своему, так как надо мне, ибо не хочу провести всю жизнь за проверкой тетрадок, обсуждением «успехов» тридцати разнокалиберных обалдуев и принимать на ночь тридцать капель эфирной валерьянки.
Не мое это! Не мое!
Я это давно поняла, теперь настала очередь донести светлую правду и до родителей.
– Дина! Быть секретарем – это унизительно! – не сдавался отец.
– Почему?
– Потому что это не серьезно! Вот то ли дело учитель – почет, признание…
– Дергающийся глаз, – продолжила шепотом себе под нос, но родители услышали.
Отец в негодовании грозил мне пальцем, а мать выдавила очередное надрывное «воды-ы-ы-ы».
– Мам, ну хватит уже! – в сердцах пошла на кухню, налила стакан воды и принесла ей, – пей!
Она попыталась отстраниться, но я настойчиво всунула ей стакан в руки:
– Ну уж нет! Пей! До дна!
Пить ей, видать, не хотелось, поэтому она бросила на отца беспомощный взгляд.
