Аленка считает, что я способен бросить ее в таком состоянии?
А-а-а-а! Хочу рвать и метать! Игорь, говнюк! Да что же ты сделал с моей огненной девочкой?!
Смотрю на Михайлову, сжимаю в руке стакан с кофе. Картон не выдерживает напора, сминается,и коричневая жидкость проливается на стол. Заливает мои брюки, телефон, мочит рукава кофты, что на Алене. А еще верхнюю одежду, в которой мы пришли.
Если с моей, черной, хрен что будет, то с Алениной дела обстоят гораздо хуже. Ее белоснежная куртка восстановлению не подлежит.
– Ой. – Она отдергивает руки, но поздно. Одежда испорчена в пух и прах.
На лице девушки написан самый настоящий ужас. Она, словно парализованная, сидит и смотрит, как коричневая субстанция продолжает стекать вниз.
– Ален. – Михайлова тут же поднимает на меня перепуганные глаза. В них блестят слезы. – Все в порядке? – уточняю.
– Ага, – кивает, кусая губы.
Хрена с два в порядке! Я ж не слепой и все вижу.
Ладно, фиг с ним. Разберемся по ходу пьесы!
– Держи, – протягиваю девушке все имеющиеся на столе сухие салфетки. Она с благодарностью принимает их.
– Мне столько не нужно, – говорит тихо, возвращает половину обратно. – Возьми себе.
Соприкасаемся пальцами, по моему телу проходит разряд в двести двадцать.
Она резко отдергивает ладонь, словно обожглась. А мне требуется время, чтобы взять себя в руки. Иначе разнесу здесь все!
Аленка, Аленка… Что ж ты, зараза, делаешь со мной? Ну почему ты выбрала Игоря? Повелась на его красивые разговоры и жесты… Дуреха.
Прошло уже много времени, а я до сих пор не в силах тебя забыть.
– Ты как? – спрашиваю у нее.
Меня напрягает ее молчание, уж лучше бы трындела без умолку. Так я хотя знал бы, что у нее в голове.
– Если честно, не очень, – расстроенно произносит. – Куртка испорчена, ее больше не надеть.
– До машины добежим, а там разберемся, – заверяю ее. Она смотрит на меня, кусает губы. Молчит.
Приводим себя в порядок, насколько это возможно. Куртку Аленки убираю в пакет, свою накидываю на девушку. Моя верхняя одежда не так сильно промокла, сверху кофе вытерли, и можно носить.
– А ты? – невинно хлопает ресницами. Своим чистым, искренним взглядом окончательно пробивает брешь в моей обороне.
Красивая… Космос просто!
И как мне, скажите, тебя разлюбить?
– За меня не беспокойся, – слегка улыбаюсь. Поправляю выбившуюся прядь волос, убираю с ее щеки за ушко.
Аленка такая ранимая сейчас, аж грудь распирает от эмоций. Меня одолевает нежность. Не устоять!
– Я закаленный, – подмигиваю, разрушая момент.
Михайлова прекрасна. Но мне ни в коем случае нельзя поддаваться ее очарованию. Как бы мне ни хотелось, она жена моего лучшего друга, и этого уже не изменить.
– А то я не знаю, – фыркает, вновь оживая. Сердце бьется с надрывом, налюбоваться Аленкой никак не могу.
Покупаю
