это происходило весной 2008 года. Мне едва исполнилось 23 года, и казалось, что жизнь только начинается. Я продолжал ездить на работу, но сохранять концентрацию становилось все труднее. Я помню, как мне было физически больно от потока навязчивых мыслей, которые скрежетали в моей голове. Работа была тем, за что я цеплялся, и казалось, что когда я на работе, болезнь отступает. Основной проблемой было то, что ни я, ни мои близкие, еще не осознавали, что я серьезно болен. И поэтому не обращались за помощью.
Я взял отпуск и решил слетать в Новосибирск. Надеялся, что это как-то поможет. Но это не помогло.
Глава 2. Я и болезнь
В Новосибирске я пробыл около месяца. Никто не понимал, что со мной происходит. Да я и сам не понимал. Помню, в какой-то момент, когда мы гуляли с подругой по Красному Проспекту и мне было особенно плохо, она, почувствовав мое состояние, предложила крикнуть «Срать!». Что мы и сделали. Я испытал облегчение. К глазам подступили слезы.
Мысли в голове ощущались физически как падающие валуны. Каждое падение отзывалось болью. Мне стало сложно концентрироваться на разговорах с людьми, я мог на какое-то время потерять нить повествования. Одновременно с этим, усилилось ощущение приближающейся катастрофы. Если изначально я боялся, что у меня рак, то теперь я начал просто бояться, что умру. Я также испытывал чувство тотального одиночества. Я звонил родителям и говорил, что мне плохо, но не мог объяснить, как мне плохо, передать все, что испытывал на тот момент. В один из таких звонков отец сказал, что договорился с одним очень известным психиатром, чтобы он меня принял. Я вернулся в Москву, при этом меня сопровождала 83-летняя бабушка.
В Москве я отправился на прием к психиатру. Помню, что мне было уже тяжело ориентироваться в метро. Я утрачивал последнюю связь с реальностью. Я планировал рассказать известному психиатру историю всей своей жизни, подробно описать все симптомы. Но психиатр задал мне всего три вопроса. После чего позвонил отцу и сказал, что у меня шизофрения. Я, конечно, этого не слышал.
На следующий день отец отвел меня в частную клинику к врачу-психиатру. По дороге я во всем видел признаки надвигающейся смерти. Разрытая ремонтниками яма казалась мне могилой. Проходящие мимо люди, казалось, что-то замышляют против меня. На вопросы психиатра я отвечал очень односложно. Мне предложили госпитализацию или домашнее лечение. Я выбрал домашнее лечение, и меня отпустили, выписав Зипрексу.
Мы пришли домой. Я сказал, что хочу поехать в Зеленоград – там тогда жили мама с братом. Но я был уже уверен, что не доеду. Практически Лев Толстой в его последнем путешествии. Я позвонил брату и назвал пароль от ноутбука, потому что понимал, что это конец. Выйдя из дома и проходя мимо церкви, я вдруг почувствовал, что мне нужно в нее зайти. Побыв там какое-то время я понял, что хочу креститься. Но я не знал, что для этого нужно. Помню,
