Экий вы невежа. Все сидите в своем дурацком департаменте, бьете там баклуши, и ничего, кроме Лифляндской улицы, никогда не видели. Ну почему ж не видел. Я от природы очень даже любопытный человек. Просто позабыл, вот и все. Деменция? Ну уж дудки. Это все от голода, любовь моя. Я бы, знаешь ли, ангел мой, и сам слопал бы какой-нибудь аппетитный заморский пирожок с ливерной колбасой ну или что там у них. Кренделек какой-нибудь, усыпанный и утыканный крупнозернистой солью, словно осколками битого стекла. Тяпнул бы с размаху и голодухи кружечку-другую ледяного белого пива. Еще и еще. А то в брюхе бурчит. «Я слышу» – сказала государыня. И снова улыбнулась.
«Пока мы будем сидеть и скромно пировать в Красном Кабачке – размышляла государыня – все внешние и внутренние бури дай бог улягутся. Иначе и быть не может. Давайте укроемся там на часик от всяческих ужасов окружающего мира. А после, вдоволь наевшись, натешившись кренделями, мы продолжим наш путь. И солнце нам засияет, и ангелы будут нам петь свои песни». Но куда же нам ехать, любовь моя? В это время несчастный офицер, не в силах сдерживать себя, выплеснул на пол очередную порцию жидкого кушанья. Хорошо что государыня этого не видела. Кондуктор, едва переведя дух, устремился к переднему сиденью с мокрой тряпкой наперевес. Закипела битва. Какой он, однако же, герой! Побольше бы нам таких.
Я порылся в карманах. Пара монет, три каштана и один желудь, подобранный однажды в Павловске, на безымянной для меня дубовой аллейке – не слишком много, чтобы закатить даже самую скромную пирушку, с ливерным пирожком, сосиской и солоноватым загогулистым кренделем. Наберется дай бог на одну кружку пива. Прикидывая, как мне потратить мои скромные капиталы, я непроизвольно закрыл глаза и вдруг снова переместился в пространстве и времени.
Очнулся я, разумеется, в родном департаменте. Только уже не у порога, валяясь в виду у всей славной Лифляндской улицы – и ее двуногих и четвероногих обитателей – а опять-таки у себя в кабинете, среди неразобранных и нерассортированных бумаг. Директор, проходя мимо, обругал меня последними словами. «Вячеслав Самсонович – напустился он на меня – вы опять восседаете тут, как ленивый бурундук. За что я вам плачу деньги?» То есть как за что. «Вот ведь мегера в штанах» – с досадой подумал я. Все равно он мне ничего не платит. Директор скрылся, сотрясая коридоры отвратительной бранью, а я закурил дешевенькую драгунскую сигарету, роняя пепел на весьма и весьма важные и секретные бумаги, каждую из которых можно было бы продать на Сенной площади за миллион рублей, не меньше. Ну а зачем мне миллион, любовь моя, когда весь мир в моем кармане, вместе с желудями и каштанами.
Вот только что мне с ними делать, любовь моя, с этими каштанами. «Ну, если нам не хватает денег на Красный Кабачок, тогда махнем с вами в Монголию, а? Вы поедете со мной в Монголию, Вячеслав Самсонович? – спросила государыня и ее глаза лукаво заблестели – мы просто спросим у кондуктора, на какой остановке нам выходить». Ну вот опять она про Монголию. Почему Монголия?
