опасались НАТО.Но выручил товарищ Сталин,
Им указав на виноватых.
Решил в Сибирь евреев выслать,
«От кар народных защищая».
И эта тень беды нависла.
Всех недовольных укрощая.
И было всё уже готово:
Бараки, списки для этапа.
Вождю осталось молвить слово,
Но тут Господь прибрал сатрапа.
Его, рыдая, хоронили,
Гадая, что же дальше будет.
И образ праведный хранили.
Ну кто за это их осудит?!
В толпе друг друга подминая
Народ в слезах и горе бился.
Евреи плакали не зная.
Что это Пурим повторился.
«Мне ночью снился странный сон…»
Мне ночью снился странный сон:
Военный чин с испитой рожей
Ко мне пристал. И хочет он
Меня за что-то уничтожить.
Пред ним тянулся я во фрунт
Стараясь как-то оправдаться.
А он считал, что это бунт,
О чём, нетрудно догадаться:
Мол, надо за родных вождей…
И до последней капли крови…
Но я проснулся по нужде
Прервав его на полуслове.
Когда б не мочевой пузырь,
Я мог бы до сих пор тянуться,
И всё нудил бы этот хмырь…
Как важно вовремя проснуться!
«Всё больше сны играют в жизни роль…»
Всё больше сны играют в жизни роль.
Реальность заменяют сновиденья.
Как будто, зная тайну и пароль,
Вступаю я в другое измеренье.
Там окружают старые друзья,
Давным-давно ушедшие родные.
И там невольно совершаю я,
Противу смысла, действия шальные.
Сон может тайное порою обнажить.
А иногда он прошлое проявит.
Но вечно, ведь, нельзя во сне прожить,
Хоть сон бывает много лучше яви.
Ведём себя мы в жизни как во сне
Не зная, что в итоге с нами будет.
И спрятавшись внутри себя и вне.
Всё ждём, и ждём что кто-то нас разбудит…
«Вчера весь день болело сердце…»
Вчера весь день болело сердце,
Грозя непоправимым срывом.
И бесполезно мерить в герцах
Его сердечные порывы.
Оно всегда служило честно,
Не требуя к себе вниманья.
И, право, просто неуместно
Его винить в своих страданьях.
Трудилось, бедное, немало,
Не признавая жизни пресной.
И столько всякого вмещало,
Что просто не могло не треснуть…
«В зарубежной русской прессе…»
В зарубежной русской прессе
Мой стишок.
Вряд ли чем-то интересен,
Вряд ли шок
Испытает там читатель
От него.
Просто тиснул мой приятель.
И всего.
Ведь
