господа, могу ли я просить вас покинуть мое жилище?
Порой дядюшка Жу, должно быть, памятуя свое небесное прошлое, заносится над смертными и тем самым все портит. Вот как сейчас.
Вэй Тянь действительно поднимается, и хотя весь его вид демонстрирует крайнее разочарование, предъявить ему и впрямь нечего.
– С вашего позволения, госпожа Чжао, будем считать сегодняшний случай недоразумением, – говорит он. – Я рад, что вы обрели свои вещи, а нам нужно продолжать поиски Сяо и Ли… – на несколько секунд он осекается, но все же заканчивает: – И поскольку нам по пути, осмелюсь предложить сопроводить вас.
Госпожа Чжао дает сигнал одному из своих спутников забрать узел с ее сокровищами и, гордо выпрямившись, шествует к выходу. Мимо меня. Обдавая запахом беса – его не спутаешь ни с чем и не заглушишь благовониями. Конечно, смертные будут обонять лишь нежный цветочный аромат, который, будто покрывало из тончайшего шелка, окутывает стройную фигуру госпожи Чжао. Особенно если они влюбленные глупцы, как Вэй Тянь, или восторженные поклонники, как ее спутники с дубьем наперевес. Но я-то не они. Меня не провести. Точнее, нас. Она внутри тоже потирает когтистые лапки: давненько мы не жгли бесов, да?
Я увлеклась и едва не упускаю момент – если они сейчас уйдут, придется ждать, когда в следующий раз госпожа Чжао вздумает подставить меня. Теперь, унюхав истинный запах, я уверена, что это именно она все устроила, а не Пепел.
Не хочу ждать.
Поэтому хватаю край ее воздушной накидки, которая при ходьбе развевается, будто трепещущие крылья, и кричу что есть сил:
– Бес! Бес! Это она бес!
На краткий миг госпожа Чжао сбивается с шага, выдавая себя. Едва не падает, но верный Вэй Тянь вовремя оказывается рядом: подхватывает, утешает.
Дядюшка Жу теряет дар речи и замирает с открытым ртом.
– Да как ты смеешь, грязная мерзавка?! – Вэй Тянь готов убить меня взглядом. Прямо вижу в его глазах все пытки и кары, которые он намерен применить ко мне за осквернение его идола. Идол же показательно пребывает в полуобмороке в объятиях своего любовника – беззастенчиво и прилюдно.
Конечно, кто их сейчас обвинит? Кто подумает грязное? Только подлый и невежественный человек.
– Но это правда! Любой бес смердит хуже, чем сточная канава, – не унимаюсь я. – Понюхайте сами. Только хорошо нюхайте!
Он хмыкает, наклоняется и вдыхает ее аромат, прикрыв глаза. Так интимно и даже… мило, что иного на сей раз уже и не подумаешь. Потому-то и начинают ползти шепотки. Они отрезвляют бравого Вэй Тяня.
Быстро сообразив, как выглядит картина со стороны, он сначала краснеет, потом бледнеет, наконец передает госпожу Чжао парочке стражников и взрывается:
– Если кто-то посмеет сказать хоть слово о том, что видел сегодня, – замолчит навеки. Я сделал… – Вэй Тянь осекается и смущается, судорожно подбирая слова, – я понюхал ее, чтобы опровергнуть слова этой нахалки.
– Да-да, – заверяют со всех сторон, – все так.
– Госпожа
