и Приши возможность ходить на занятия. Со стороны Скиннера нехорошо приводить их в качестве примера в своей обличительной речи.
Проходит двадцать минут, а он все еще продолжает. Я прислоняю голову к плечу Райана, закрываю глаза и беру печенье, которое он вкладывает в мою ладонь.
– Подведем итог.
Наконец-то.
– В дальнейшем не ждите, что мы будем снисходительны к вашему статусу в кампусе.
Мне кажется, я упускаю большой кусок головоломки: несмотря на его затянувшуюся речь, я понятия не имею, что побудило его так грубо нарушить мое расписание.
– Студентам, которые по окончании этого учебного года надеются вступить в профессиональные команды, будет благоразумно принять к сведению это заявление.
Райан фыркает, кидая в рот очередное печенье. Я собираюсь спросить, над чем он смеется, но он сует мне в рот еще одно печенье, ухмыляясь, как придурок, потому что мне ничего не остается, как съесть его.
Наконец энергия Скиннера иссякает. Он прислоняется к трибуне и опускает плечи.
– Мне все равно, кем вы потенциально можете стать. Если вы не будете соблюдать границы, то окажетесь на скамейке запасных. А теперь пусть фигуристы и хоккеисты останутся, остальные могут быть свободны.
Райан подбирает с пола сумку и встает, потягиваясь и преувеличенно зевая.
– Подожду тебя снаружи. Сходим поесть?
Я киваю и поднимаюсь на цыпочки, чтобы вытереть крошки печенья с его рта.
– Надеюсь, я не задержусь.
Все, кроме пятидесяти человек, выходят из зала. Причем делают это в пять раз быстрее, чем заходили.
Брейди и Фолкнер, тренер хоккейной команды, поднимаются на сцену к Скиннеру.
– Ребята, подойдите ближе, мне надоел микрофон.
Мы послушно перебираемся к сцене. Я замечаю в толпе раздраженного Аарона и двигаюсь к нему.
– Все хорошо? – тихо спрашиваю, пока мы усаживаемся в переднем ряду.
– Ага.
Не надо особой проницательности, чтобы понять: настроение у него не очень, причем, похоже, из-за меня, а не из-за Скиннера.
– Уверен?
Он сжимает губы, по-прежнему не глядя на меня.
– Ага.
Скиннер выходит из-за трибуны и, засунув руки в карманы брюк, обводит нас усталым взглядом.
– Буду краток. После розыгрыша, который нельзя назвать иначе кроме как дерьмовым балаганом, арена номер два вышла из строя на обозримое будущее.
О боже!
– Сейчас ведется проверка, насколько значительный причинен ущерб, но мне уже сказали, что ремонт будет идти с существенными задержками: к нашему оборудованию не хватает запчастей.
По мере того как до меня доходит смысл сказанного, я погружаюсь в пучину отчаяния. Хоккеисты славятся тем, что пакостят соперникам и друг другу. В нашем колледже производство избалованных богатеньких мальчиков для хоккейных
