ее и тут же чуть не получил каким-то вонючим веником по морде. Чудом успел отклониться. Кто-то громко и протяжно завыл. Я присмотрелся. Передо мной стояла дама бальзаковского возраста в черном парике, из-под которого торчала белая прядь волос. Одета она была крайне экстравагантно, увешана с ног до головы какими-то побрякушками, в руках тот самый веник.
– Деньги вперед, – потребовала Дама зычным генеральским голосом.
Я растерялся, вытащил деньги из кармана брюк и протянул «гостье». Ее глаза так и вспыхнули жаждой наживы, а деньги легко, словно по волшебству, свинтили из моих пальцев в ее захапистые руки. Дама пересчитала купюры, сунула их за лиф платья-корсета-кофты (так и не смог определить, что это было) и скомандовала:
– Чего встал? Начали.
Меня как пушинку отодвинули в сторону, и Мадам Изольда, чиркнув зажигалкой, запалила свой веник. Вот это была вонища, что там газовая атака – так, мелочи. Целый час Дама изгоняла призрака из моего дома: что-то вопила, тряслась в припадке, билась головой (правда, предварительно подложив подушку), каталась по полу, сожрала торт, что я на вечер приготовил, заламывала руки, причем мои, курила какую-то дрянь, спалила три веника (последний был особо вонючим) и мое одеяло, сказав, что дух прикрепился к нему. Мадам пронеслась по дому как ураган, оставляя после себя «руины», прихватила конфет из вазочки и со словами: «Дом чист, призрак ушел», унеслась восвояси. Я как дурак остался стоять посреди разрухи в гостиной. Хотя почему «как», даже обидно.
– Кхе-кхе, – послышался надрывный кашель за моей спиной. – Саш, ты б окно открыл, вонища – не продохнуть.
Я засмеялся и закатил глаза. Две тысячи коту под хвост.
– Ты призрак, тебе вообще дышать не нужно.
– И то верно, иногда забываю.
– Ты не уйдешь?
– Нет, не уйду, ты б смирился. Легче станет.
Я устало вздохнул, сел в кресло и, закрыв глаза, откинулся на спинку.
– Саш, Саша, ты чего? – Меня потрясли за плечо. – Тебе плохо, что ли? Ну чего ты так расстроился, а? Давай кофейку тебе приготовлю, хочешь?
– Приготовь, – прошептал я, не открывая глаз.
Дождавшись, когда в кухне загремит посуда, я наконец-то открыл глаза и улыбнулся. Не знаю почему, но, кажется, меня даже обрадовало, что Тимура не смогли изгнать.
– Тебе сколько сахару? – послышалось с кухни, и я вновь улыбнулся.
– Три и без сливок.
У меня хозяйственный призрак, да и добрый. Не думаю, что многие могут похвастаться такой дружбой. Я встал с кресла и направился в кухню. Пусть живет. К тому же он в отчетах рубит, а еще одну такую Мадам Изольду могу и не выдержать. Я понаблюдал, как посуда буквально летает по воздуху, чайник закипает на плите, а потом сел на стул и спросил:
– Тимур, а расскажи-ка мне о себе… подробнее…
Игорь
