красные чародейки, о которых поют песни и слагают сказки!
Еще одна! И еще!.. Сколько их? Восемь? Десять?
Двенадцать?
Девы-птицы небрежно сбрасывали накидки на песок и, оставшись в длинных рубахах, бежали к воде. Счастливое Кипень-озеро принимало их в ореоле брызг. Волшебницы, словно деревенские девчонки, плескались и радостно вскрикивали.
До этого Даримир стоял, замерев и не дыша, в прибрежном орешнике, чуть разведя руками гибкие ветви. Но тут и сам не заметил, как выпустил бесшумно ветки из рук и шагнул на песок.
Что-то сверкнуло перед глазами – как молнией ударило снизу вверх! Невольно князь опустил взгляд.
У его ног, словно снежный холмик, лежала белоснежная накидка. Каждое перышко было словно сделано из сияющего серебра, но складки были мягкие, плавные.
Не удержавшись, князь нагнулся и поднял невесомую прохладную ткань…
И будто гром грянул!
Ударил порыв ветра. Взвихрился песок у ног Даримира. Скрылось за тучей солнце. Тревожно зашумел орешник.
А девы-птицы с гневными гортанными криками ринулись к берегу. Яростной стаей неслись они на князя. Тот стоял не шевелясь, а в памяти вдруг всплыли слова старого ловчего Бражки: «Лебедь – птица сильная. Ударом крыла может убить человека…»
Но прекрасные чародейки не обращали внимания на стоящего столбом князя. Каждая подхватывала с песка накидку, набрасывала себе на плечи – и тут же в небо взмывала огромная снежно-белая птица!
Этот неистовый ураган продолжался недолго, лебеди растаяли в небесах. Теперь перед Даримиром стояла последняя из женщин-птиц – высокая красавица с нежно-белой кожей и с пышными светлыми волосами, такими длинными, что струились по рубахе и окутывали волшебницу с головы до ног, как плащ.
Она властно протянула руку к Даримиру:
– У тебя моя одежда. Верни ее мне.
До этого мгновения князь стоял как зачарованный, прижимая к груди накидку из перьев и, кажется, не дыша. Но красивый повелительный голос разом заставил его очнуться.
Она приказывает?! Да ему, Даримиру, за всю жизнь только один человек и приказывал – отец, пока жив был!
Ухмыльнувшись, Даримир спросил:
– А если не верну – что сделаешь?
Лебедь гневно сдвинула брови (и стала при этом еще прекраснее):
– Сейчас же отдай! Без одеяния я не смогу улететь!
– Так я и не хочу, чтоб ты улетала! – объяснил Даримир. Глянул в глубокие, большие глаза – и вдруг сказал без тени сомнения, как о чем-то давно решенном: – Хочу в жены тебя взять. Люба ты мне.
Ух, каким презрением полыхнули в ответ эти синие глаза!
– Я? Замуж за тебя?! Опомнись, человек!
– Зря гневаешься. Я тебе не случайный встречный. Я князь Даримир. И зову тебя в княгини.
– А хоть бы в царицы… Да я же тебя в жабу превращу!
А вот угроз Даримир и в детстве не боялся.
К тому же он вспомнил слышанную в детстве от нянек-мамок сказку о царевиче, который забрал у девы-лебеди ее перышки – и без них она не смогла колдовать. Правда, та сказка плохо кончалась: глупый царевич, желая навсегда удержать лебедушку на земле, кинул перья в огонь – и тем погубил и любимую, и себя…
Князю захотелось проверить свою догадку. Он обеими руками взялся за накидку:
– А ежели пополам порву? Пока ты меня еще в жабу не превратила, а?
И увидел, как ужас исказил прекрасные черты.
– Нет! – воскликнула дева-лебедь. – Осторожнее! Мы… мы договоримся!
– Договоримся? – прищурился князь. – Я многого хочу. Мне нужно, чтобы ты была со мной рядом всю мою жизнь.
Он ожидал негодования… а красавица откинула голову и мелодично рассмеялась:
– Всего-то? Ну, это недолго!
И смел был князь, а при этих словах похолодел. Вспомнил, что лебединых дев называют вещими сестрами. Спросил хрипло:
– Ты прорицаешь будущее? Видишь людские судьбы?
Женщина приподняла высокие ровные брови, но тут же сообразила, почему князь задал этот вопрос.
– В одиночку будущее не увидишь, только всей стаей. Трудно это… Но ты не бойся. Мы, лебединые девы, живем такой долгий век, что с человеческим не сравнить. Для меня пробыть с людьми несколько десятков лет – это… это приключение. Неприятное, но приключение.
Князь устыдился своего мгновенного испуга, но постарался не показать виду. Сказал небрежно:
– Так
