напомнил он, заслужив в ответ еще одну брезгливую гримасу.
–– Правительство распустят, можешь не сомневаться, – угрожающе начала я, наблюдая, как Стас помешивает кофе ложкой. – Новый-то глава поди своих подданных по кабинетам расфасует. А вот до выборов мне вообще нет никакого дела. Неинтересно. Ничуть, – добавила я негромкий фырк, вместо точки. – Я решила составить тебе конкуренцию. Тем более отец не против. Ему тоже надоели вассалы бывшего главы, с их постоянными жалобами на меня и пустыми угрозами.
Недоверчивый взгляд друга, несомненно, требовал еще одну порцию лжи. Я не смогла отказать в добавке (по доброте душевной).
–– Да они же все скучные и спят на ходу! Ты лица их видел? Меня утомил перманентный «токсикоз» от созерцания этих пресных физиономий. А как же бездарно они используют ложь, уповая на мою врожденную глупость, хотя прекрасно знают, что вижу я их насквозь и что непременно все выше сказанное ими перековеркаю и выдам за чистую монету, но все же продолжают мило улыбаться и любезничать, а по прочтении интервью бегут к папочке ябедничать. Вот я и решила написать несколько статей о «Каймане»: о живых и активных людях, попробовать себя на новом поприще, так сказать, – продолжала говорить я, иногда запивая свою приторную ложь горьким напитком.
–– Что-то ты темнишь, Дашка, – никак не мог поверить мне Стас. – Да и о ком писать-то? Похоже, клуб трещит по швам: спортсмен за спортсменом уходит из профессионального спорта в никуда. Руководство – сплошные отморозки, сами недавно из клетки. Поверь мне: лучше скучные физиономии чиновников, чем нескучные бойцов, прикрывающие отбитые на ринге мозги.
–– Я хочу поговорить с теми, кто чаще меня в последние годы говорил с моим братом, – глухой голос лишился иронических, саркастических и язвительных нот, наполнившись болью и сожалением. – Чувство вины гложет меня без передышки. Стас, я же за последний год видела Данилу раза три от силы, а звонила и того меньше.
–– Ты решила измучить себя окончательно? В том, что произошло, нет твоей вины.
–– Есть. Пусть косвенная, но она есть. Помоги, – попросила я, пристально глядя в его глаза и при этом сжимая пальцы на теплой чашке.
–– Нет! И не проси! Тебе нечего делать в клубе. Если Владимирович узнает, он меня отправит восвояси, в Кораблино, первым же автобусом…
–– Отец не узнает, я обещаю.
–– Слушай, он что, по-твоему, идиот? Не догадается, откуда ветер дует? Я же сказал: нечего тебе там делать! – разозлился на меня Стас. Он замолчал, сунув сигарету в рот.
–– Это я привела Данилу в секцию ММА, исполнив его самое заветное желание, наперекор желанию родителей, – начала тихо говорить я, рассматривая большой стеклянный шар, лежащий на столе, внутри которого находился ринг с двумя маленькими боксерами в красных перчатках. – Я привозила его каждый вечер на тренировку и терпеливо ждала по два часа в машине, пока брат счастливый и уставший вернется ко мне. А как он радовался победам: свой первый кубок за третье место он каждый вечер укладывал рядом
