нижнюю юбку.
Джек склонил голову набок.
– Здесь холодно, голубка… Уверена, что хочешь раздеться?
– Да мне жарко!
Она дернула юбку вниз, тонкий белый муслин легко опустился на пол, и пульс у Стонтона резко участился.
Он прищурился. Неужели это…
Да, глаза его не обманывают: на ней, кроме сорочки и чулок, надеты мужские подштанники.
Собственно, почему это так его шокировало?
Хлопковые кальсоны спускались чуть ниже колен, защищая тело.
И все же осознания, что она носит мужское нижнее белье, хватило, чтобы охвативший его жар запылал еще сильнее.
Джек открыл дверцу печки, подбросил туда угля и с лязгом захлопнул.
– Ну так я пойду приведу его.
Его?
Марианна взяла из стопки полотенец свежее и стала энергично вытирать короткие, влажные от пота волосы, а потом потянула вверх сорочку.
Сент-Джон негромко зашипел, когда обнажился ее подтянутый, блестящий от пота живот, не просто плоский, а мускулистый. Исподнее сидело низко на бедрах, и сквозь тонкий хлопок просвечивал темный треугольник.
– Боже праведный! – просипел Стонтон, не в силах отвести взгляд.
Она закончила обтирание, и ее бледная кожа порозовела. Марианна так же обыденно, как задрала сорочку, ее опустила, скрыв завораживающую полоску тела, а затем двумя отработанными движениями потянула одновременно завязки корсета и сорочки.
Стонтон впал в ступор, его тело застыло, но вовсе не от холода.
Одной рукой она взялась за корсет и рывком сдернула его с себя, заодно захватив и сорочку. Обнажились маленькие изысканные груди. Марианна принялась грубо вытирать эти деликатные холмики – казалось, лишь одну часть ее тела, которая обладала хоть какой-то мягкостью. Розовато-коричневые соски быстро затвердели от холода. Единственное, что портило совершенство девушки, был огромный и явно болезненный синяк.
Она отбросила полотенце в сторону и натянула сорочку и корсет так же быстро, как и сняла.
Жжение в легких дало знать, что Стонтон слишком долго задерживал дыхание, а это опасно для здоровья. Он резко вдохнул и разжал пальцы на обеих руках – оказывается, все время этого поразительно эротического представления он сжимал кулаки. Ни одна любовница никогда не вызывала у него такого мучительного томления… А ведь мисс Симпсон не прилагала к этому никаких усилий.
Впрочем, она и не знала, что устраивает представление для презренного мерзавца, что прятался в тени.
Стонтон решил, что будет терзаться угрызениями совести потом.
Дверь открылась. Марианна повернулась, дружелюбно поздоровалась и пошла навстречу парнишке лет двадцати, не больше, тело которого как раз находилось на стадии перехода от мальчика к мужчине.
Парнишка ответил на ее доброжелательное приветствие наглой ухмылкой,
