Ардисс, – тихо и немного монотонно говорил он, глядя на носки своих туфель, – вы утверждали, будто мальчик никогда прежде не изучал точных наук. Между тем, он легко решает задачи, которые дают ученикам более старшего возраста. Мне печально оттого, что вы задумали сыграть со мной столь жестокую шутку.
Эзерин и сам изрядно удивленный тем, насколько легко я освоил предмет, заверил Эйлера в том, что никто и не думал его разыгрывать.
– Виктор долгие годы болел, поэтому совершенно не мог заниматься. Лишь недавно он научился читать и писать. И сделал это значительно быстрее, чем другие дети.
Лео Эйлер с интересом и почтением посмотрел в мою сторону.
– Не могу помыслить, чтобы благородный человек жестоко обманывал несчастного преподавателя. А значит, ваш ребенок – из тех уникумов, что легко опережают в учении не только сверстников, но и взрослых!
Лицо Эзерина могло показаться спокойным, но я успел изучить его и видел, что отец чем-то озабочен.
– Убежден, что ваш вывод не верен, учитель Эйлер, – промолвил он после паузы. – Думаю, Виктор, словно дитя, впитывающее всевозможные знания, всего лишь наверстывает то, что давно известно прочим сверстникам.
– Но… – решился возразить Эйлер.
– Именно так и есть, – не дал ему развить мысль отец. – А еще, полагаю, наиважнейшую роль сыграли блестящие умения наставника. Я весьма признателен за ваше прилежание, благодаря которому вы мастерски подняли уровень знаний Виктора. В знак моего удовлетворения, я стану платить вам вдвое больше оговоренной суммы.
– Но это слишком много, – растерялся учитель.
– Вы, бесспорно, заслужили, – настаивал Эзерин.
Еще во время плавания я пришел к выводу, что родители не слишком богаты. Точнее, вовсе небогаты. Увидев дом, я лишь убедился в этом. Так почему же отец идет на дополнительные расходы? Такое ощущение, будто он хочет отвлечь Эйлера от моих успехов или убедить в том, что они – исключительно заслуга учителя. Странно, обычно родители, наоборот, хвалятся любыми, даже самыми незначительными достижениями детей. Почему же Эзерин опасается, что ко мне будет привлечено внимание? Что он скрывает? И не следует ли мне более осторожно демонстрировать свои навыки?
* * *
Остальным наукам меня обучал Венель Касдор – рыхлый невысокий толстяк с глубокими залысинами в песочного цвета волосах. С ним никаких проблем не возникло. Хотя история и география давались мне довольно легко, благодаря вновь проявившемуся эффекту узнавания, я задерживался на разных фактах, стремясь лучше изучить мир.
Со словесностью дела шли средне. Мне пришлось зазубрить некоторые правила. Кроме того, учитель Касдор тяжко вздыхал и страдальчески закатывал глаза, видя мой почерк.
– Он прилежный и способный мальчик, саэр Ардисс, – докладывал он отцу, отирая лоб полосатым платком. – Но чистописание – не его стихия.
Эзерин, подняв брови, разглядывал мои
