прожить хотя бы на несколько минут дольше. – с нажимом приказал джин и повесил верёвку, связывающую мои руки, на крюк, торчащий из арда.
Вот тебе и ответ на насущный вопрос. Наваждение о дружелюбности как рукой сняло. Я, естественно, жизнью дорожила. Сбегать и не подумаю. Во-первых, в этом нет никакого смысла. Я, считай, в логове песчаных огр. И тут даже ответить сложно, что хуже. И то, и другое однозначно смертельно. Поэтому бегство – заведомо провальная идея. Вряд ли пробегу дальше двадцати метров. Во-вторых, мне было очень любопытно, что будет дальше. Несмотря на напрашивающиеся выводы. Хотелось бы все-таки понять причины, по которым этот странный тип привёл меня в свой лагерь. Еще и к шишке местной. С чем таким в моем разуме он столкнулся, что решить сам не в праве?
– Идём. И помалкивай. Кашахиджин не любит, когда пленники болтают без дозволения. – серьезно сказал мужчина, появившись через несколько минут. К великому облегчению, он вытащил из моего рта комок тряпки и развязал руки. Дышать стало легче, хотя внутри подымался тревожный ураган. Трусихой я себя назвать не могу, но вот бояться разучиться сложно.
Первое, на что я обратила внимание, войдя в ард, это то, что пахло цветочными маслами. Повсюду расставлено множество осветительных угольков разной величины. Комната поделена на секции полупрозрачными тканями. За одной из них заметила кровать, на которой лежало трое обнаженных девиц. Кажется, мы отвлекли хозяина жилища от весьма занятного дела. И не думаю, что он после этого окажется в хорошем расположении духа. Вон как зыркает на джина, приведшего меня. Новая волна мурашек прошлась по телу.
Верховный джин внешне разительно отличался от остальных. Развалился на куче маленьких подушек у стены, покуривая трубку с травами. Выпуская густые клубы дыма. Он был немолод и с животом шариком, вместо кубиков. Хм. Раздобрел на казенных харчах? То есть душах. Одет во все бордовое, на лысой голове тонкий ободок с треугольным синим камнем в центре. Что-то он мне напомнил. Густая, длинная борода. Множество перстней на чуть пухлых пальцах. Глаза такие же провально чёрные, как у всех остальных. Не понравился он мне сразу. Ощущались идущие от него волны угрозы. Во взгляде сквозило презрением ко мне. Ну еще бы, по сравнению с ним я низшее существо.
– Такрири сказал, что ты особенная. Присядь. Я хочу видеть, так ли это. – верховный приказал мне сухим, властным голосом. При этом недовольно морщась и кривя губы. Как будто мне было приятно с ним находиться. Нет уж. В этом я полностью была с ним солидарна.
Естественно, я беспрекословно подчинилась. Внутренне съёжившись от того, что сейчас меня снова будет кто-то кусать. Хоть и было это не так уж больно, а потом и вовсе до экстаза приятно. И все же, будь моя воля, я бы отказалась. Однако выбора нет. Поэтому осторожно присела напротив верховного, застыв в ожидании. Стараясь не смотреть в его глаза.
Проводником Кашахиджина оказался
