провод порвало, вот тут, недалеко от нас, – махнув рукой в сторону тыла, похвастался о выполненном задании Никифор.
– Ты знаешь, что произошло, пока тебя не было? – спросил Анатолий, глядя в распаленное лицо напарника.
– А что тут произошло? – нахмурив брови, удивился Никифор.
– Взводного ранило, санитар его в медсанбат повел. Теперь твоего земляка опять в госпиталь отправят, – поспешил сообщить ему Анатолий. – И как он только при таком ранении в живых остался, да еще своими ногами пошел? – не переставал удивляться Дружинин.
– Да ты что?! Моего земляка, Саню?.. Ранило?! Да не может быть! – Никифор не верил словам Дружинина.
– Чего мне врать? Я сам лично видел, как мина разорвалась и как он упал раненый. А потом санитар перевязал его и в медсанбат повел… вот только что, – Анатолий указывал рукой в сторону тыла, куда увели раненого командира взвода.
– Во дела! Слушай, Толя, можно я сбегаю попрощаюсь с земляком? А?! Его наверняка в госпиталь отправят. Когда теперь с ним свидеться придется? Я быстро! Одна нога здесь, другая там, – заявил Зябликов и, не дожидаясь разрешения, побежал вслед за удаляющимся от передовой младшим лейтенантом. Санитары продолжали перевязывать раненых, уносили и уводили их в медсанбат. Убитых бойцов сносили в отдельные щели, накрывая плащ-палатками. Анатолий смотрел еще детскими глазами на этот ужас, кровь, страдания и смерть, осознавая, что такое война.
– Немцы!.. Всем занять свои позиции!.. – услышал команду Кирдяпкина Анатолий и насторожился. С переднего края немецких траншей показались танки и бронемашины; растянувшись за ними цепью, уверенно двигалась пехота. Атаку врага Дружинин видел впервые, по телу пробежали мурашки. С облегчением вздохнул, когда увидел прибывшего на пост Никифора, с ним он чувствовал себя увереннее. Сверкая огнями стволов, заговорили башенные орудия немецких танков. Над головой со свистом пролетело несколько осколочно-фугасных снарядов. Опять разрезаясь металлом, застонала земля. В ответ на атаку врага заработала и наша артиллерия, с глухим звуком выплевывали свой груз минометы.
– Подвинься, – обратился к Анатолию Никифор, спрыгивая в траншею. Только Дружинин подвинулся, чтобы выслушать друга, как среди грохота стрельбы и разрывов рядом с их ровиками раздался хлопок разорвавшейся мины.
– Ой… – тут же вскрикнул Зябликов, хватаясь за правый глаз. Из-под ладони потекла струйка крови.
– Что с тобой? – повернулся к нему Анатолий, пытаясь убрать в сторону его руки, которыми он зажимал рану.
– Сука… – матерился Никифор, мотая головой.
– Дай я посмотрю, что там у тебя, – торопился Дружинин, вытаскивая из кармана товарища перевязочный пакет. С трудом он успокоил раненого, и, когда Зябликов наконец убрал руки, Анатолий увидел на его лице вместо глаза зияющую рану. Сердце сжалось от боли.
– Что
