они же все за уши притянуты! – возмутилась я, продолжив спор, когда мы оказались в салоне машины. – Да, Пак не судим, но явка с повинной после поимки очевидцами на месте преступления, разве чего-то стоит? А положительная характеристика с работы, куда он устроился месяц назад? А дочь свою неужели он воспитывает? А все эти показные участия в благотворительных мероприятиях?
Почему-то больше всего из вышеперечисленного меня раздражало упоминание о дочери. Ну не похож Пак на благородного и образцового отца. Хотя, разве могла я знать о том, каким он должен быть, не имея никакого?
– Семен, поедем по объездной дороге, нам нужно в ресторан Империя, – обратился Лазарев к водителю после того, как снова взглянул на часы, оценив масштабы нашего с ним опоздания на корпоратив. – Согласен, все это ничего не стоит. И дочь он свою не только не воспитывает, но и алименты платит через раз. А искренним раскаянием там не пахнет. Тем не менее, это является теми самыми формальностями, которые закон обязывает учитывать при назначении наказания. Вот они и сыграли свою роль.
Я фыркнула недовольно и отвернулась к окну, не желая соглашаться с произошедшим.
– Но у вас-то руки связаны не были.
Сиди я напротив, не осмелилась бы произнести ничего подобного, но в полумраке салона у меня имелась отличная возможность не смотреть Деспоту в глаза.
– Вы решили обвинить меня? – самодовольно хмыкнул он так, словно и не собирался принимать мои обвинения всерьез, а наша беседа его забавляла. – То есть, по-вашему, я должен был, пользуясь собственным положением, умышленно выполнить свои обязанности недостаточно хорошо или даже, вопреки всему, что подразумевает мой статус, сделать так, чтобы мой подзащитный, в угоду вашим представлениям о мироустройстве, получил по заслугам?
Скрестила руки на груди, поняв, что в умении загнать в угол мне с Деспотом не тягаться:
– Не знаю, – но и капитулировать так просто была не готова. – Разве нельзя было соблюсти баланс, и суметь защитить интересы клиента так, чтобы его наказание было справедливым?
Лазарев какое-то время молчал, раздумывая над ответом, и я уже успела решить, что он вообще проигнорирует мои последние слова, с него станется.
Продолжила задумчиво глядеть в окно. Объездная трасса, по которой, шурша шинами несся седан бюро, позволяла значительно сэкономить время, преодолев за короткий срок половину города. Изредка мелькали по обеим сторонам коттеджи за высокими заборами, разбавленные десятками метров лесополосы. Фонари стали редкими, но дальний свет фар позволял водителю отлично видеть пространство перед собой.
Вскоре нас обогнал по встречной полосе и умчался вдаль белый спорткар Пака, который, вероятно, тоже торопился отпраздновать собственный мягкий приговор.
И, когда я уже успела забыть свою предыдущую фразу, Лазарев задумчиво произнес:
– Справедливость – слишком относительное понятие, слишком субъективное,
