много времени, но лучше бы вам ничего не говорить, пока он с вами не пообщается. – Она открывает и держит дверь, приглашая меня выйти.
Меня проводят обратно в камеру и оставляют ждать. Они обеспокоены моим ментальным здоровьем. На улице со мной такое случается каждый день. Даже когда люди проходят мимо, зажав рот и нос руками, в их глазах читаются жалость и презрение. Но здесь у меня есть право голоса. Я имею возможность говорить и быть услышанным. Они должны меня слушать. А после этого вы никак не сочтете меня безумным, уж поверьте.
Слышу, как со стуком распахивается дверь камеры.
– Мистер Шют, я сержант следственного изолятора.
Поднимаю голову и вижу офицера, с которым уже встречался. Встаю, чтобы при разговоре с ним быть на равных.
– Всего пара вопросов, – говорит он, нервно почесывая светлую щетину.
Даю ему озвучить все, чтобы потом ответить сразу. Никаких подтекстов в них нет.
– Вы сейчас проходите или проходили ранее лечение от психических заболеваний?
– Нет.
– Вы когда-либо проходили принудительное лечение от психических заболеваний?
– Нет.
– Вы когда-либо совершали попытки самоубийства или, возможно, ощущаете тягу к самоубийству прямо сейчас?
– Нет.
– Хорошо. Думаю, экспертиза психиатра здесь не потребуется.
Меня возвращают в комнату для допросов, и на этот раз я запоминаю их имена: Рэйчел Блэйк, не Рошель. И Саймон Конвэй, оба – детективы-инспекторы. Допрос начинается заново. Первые фразы звучат ровно так же, как и в тот раз, словно я попал в компьютерный глюк: представление, предостережение, право на адвоката, все заново разъясняется. На них я не смотрю, концентрируюсь на собственных пальцах.
– Прямо перед перерывом, – говорит Рэйчел Блэйк, – вы рассказали нам, что стали свидетелем нападения. На женщину.
– Да, – отвечаю.
Я все еще озадачен: почему они вдруг решили, будто я психически нездоров. Ничто из того, о чем спрашивал сержант, на это не указывало.
– Так вот, об этом я спрошу вас позднее. А сейчас хочу поговорить о нападении на джентльмена по имени Кеннет Сквайр. Вам знакомо это имя? – спрашивает она.
– Нет, – отвечаю я.
Это явно ошибка.
– А кто это?
– Человек, такой же, как и вы, так скажем, без постоянного прибежища. Сейчас покажу фотографию. Подозреваемому продемонстрирован вещдок РБ/один, фотография жертвы. Узнаете его?
Гляжу на картинку, и кровь стынет в жилах. Вне всякого сомнения, это тот человек из парка, пьянчуга. На фотографии его лицо с закрытыми глазами. Горло пересекает длинный хирургический шрам. Но это точно он.
– Э-э-э, да. Я. Но. Нет, я его на самом деле не знаю, но на фотографии узнаю, – медленно выдавливаю я.
– Откуда? – бесстрастно продолжает Блэйк.
– Точно не скажу. Встречались где-то.
Она не останавливается:
– Мистера Сквайра нашли
