на глаз.
– Значит – час созывать как тогда всех кто верен нам прежде? Многие жаждут отрыть топоры, что без дела лежат с тех времён.
– Не сейчас… – человек вдруг застыл у проёма окна, глядя вдаль. Там, за стенами города возле высокой покатой горы возвышался закопченный круг древних стен истреблённого войском Эльдлейте святилища. Точно иглы клыков к небу рвались обломки могучих столпов, что когда-то обрушились в пламени наземь, погребённые тяжестью рухнувших сводов. Некогда сам он стоял там средь сотен мужей их народа из многих домов, и внимал прорицаниям Кербалла – кто воззвал тогда взняться с железом в защиту их древних законов, что топтал под пятою владетеля Хъярульва вечно упорный и резко враждебный обычаям прочих племён Аскиль Столп, насаждая всем веру в Горящего.
Туда, лишь вернувшись из уз многолетней неволи в Хатхалле в родное ему Дол-греáта-кум-до́майн, явился он сам – как воспрявший из Тёмного Дома Тиг-До́рха мертвец – встать на прежнее место средь чёрных углей, где хрустели под поступью младшего сына Бреату забытые кости погибших в пожарище – дабы вновь убедиться в своей правоте их тогдашнего дела. Туда он десять вёсен назад на руках своих внёс лишь недавно рождённую дочь, и той чёрною гарью из копоти стен, ликов древних богов Аргвидд-мар и истлевших костей их людей, тою солью их моря и рёвом могучего ветра овеял ей лик – дабы Мадг от рождения знала кто есть, что она кровь и семя их древней земли, лишь звено в той незримой цепи уже мёртвых, живущих и ныне ещё не рождённых.
– Тогда что же, почтенный? Вновь ждать? Помнишь – тогда, как мы вышли им сдаться – я спросил у тебя, что нам делать теперь, когда всё наше дело погибло – и ты молвил в ответ: «подождать». Я спросил «как же долго?» – а ты произнёс: «до грядущего раза». Вот же он… или нет?
Вопрошавший, кто шёл подле правой руки собеседника – лишь почтительно чуть боченясь на полшага – был высок, крепкоплеч и коряжист. На левице отсутствовал длинный из пальцев кисти́, а лицо пересёк грубый шрам по щеке от виска, и под прядью волос укрывался обрубок от уха. Вид его говорил, что единственным делом мужчины всю жизнь была только война.
– Нет, Аран. Мы своё возьмём скоро. Но не так, как пытались тогда…
– Тогда как? – его спутник задумчиво шкробал ладонью за ухом – тем, что было ещё.
– Присягнув дому Скъервиров…
Аран громко присвистнул, поражённый ответом товарища.
– Ну знаешь… Иные твердят, что твой родич излишне склонялся пред ними – за то и Груала забрал его семя к себе в Тёмный Дом. А ты жаждешь теперь отступить от всего что содеял, и стать данником ёрла дейвонов?
Скрипнули двери, впуская идущих вовнутрь. Второй из вошедших под своды чертога в покои владетеля молча прошёл до окна, широко распахнув его створы из дуба, и воззрил на простор океана.
– К чему нам опять затаившись как мыши в норе копить силы к восстанию – опасаясь, что враг видя нашу готовность ударит нано́во? Дому Скъервиров нужно железо, коп�
