в первую очередь Вопроса об идентичности. В этих случаях нас интересует не столько то, что делает объект тем, чем он является, а скорее то, что обязательно следует из того факта, что он является именно самим собой, а не чем-то другим. Я собираюсь обозначить это здесь как Вопрос о последствиях (Implication Question).
Рассмотрим число 3. Возможно, что число 3 делает числом 3, так это то, что оно следует за числом 2. Следовательно, идентичность 3 – быть преемником 2. Однако, когда математики изучают число 3, они явно заинтересованы в нем больше, чем в единичном элементе. Математики хотят знать все его математические свойства. Другими словами, они хотят знать, что следует из того факта, что определенное число – это число 3, а не какое-то другое число. Проделав несложное исследование, математики обнаружили, что 3 – простое число. Хотя простое число не является частью идентичности числа 3 (будучи преемником 2), мы все же можем сказать, что оно является частью его природы, потому что быть 3 обязательно означает быть простым числом. Другими словами, быть простым числом является частью природы 3, потому что если число не является простым, то для него невозможно быть 3.
В этом втором смысле «природа» раскрыть природу объекта – это частично обнаружить те свойства, которыми она обязательно обладает. У объекта обязательно есть свойство просто потому, что он не может его не иметь. Таким образом, раскрыть природу права во втором смысле этого слова отчасти означало бы обнаружить его необходимые свойства, то есть те свойства, которые закон не мог не иметь.
Важно отметить, что, когда философы спрашивают о природе объекта, они не заботятся о каждом свойстве, которым оно обязательно обладает. Например, это обязательно истинно, что каждая часть знания идентична самой себе и что число 3 не соответствует числу 7. Но их исследование природы знания или чисел не стремится обнаружить и систематизировать все эти свойства, потому что они, хотя и необходимы, также неинтересны. Они неинтересны отчасти потому, что не отличаются от рассматриваемых объектов. Все идентично себе же самому и не способно быть цифрой 7. Например, когда мы спрашиваем о природе права, мы хотим знать, какими свойствами право обязательно обладает в силу того, что оно является примером права, а не игрой, социальным этикетом, религией или чем-то другим.
Другая причина, по которой эти свойства неинтересны, заключается в том, что знание о том, что объекты обладают этими свойствами, не отвечает ни на один интересный вопрос. Никто не задается вопросом о том, является ли знание тождественным самому себе или каково семейное положение заданного числа. Конечно, то, найдут ли философы интересное определенное необходимое свойство, в некоторой степени зависит от контекста: это зависит от того, какие проблемы и явления кажутся наиболее запутанными в данный момент времени. В результате мы не должны ожидать, что любая теория права будет завершенной. Каждое поколение задает новые вопросы, и эти новые существенные проблемы влияют на то, какие свойства философы права будут стремиться каталогизировать
